Константин Калбазов - Фаворит. Боярин

– Оно, конечно, неплохо, коли так-то. Но ить выкупать у тебя и у казны – это две большие разницы.

– Все верно. Так-то бесплатно отойдет, а эдак придется казну посеребрить. Но ты на этот счет не переживай. Не будет тут урона, – произнес Иван.

Причем он был настолько убедителен, что отец сразу же поверил. Вот не было причин ему не верить. А все началось с той клятой сосульки. Как приголубила сына, так того словно подменили. И ведь ни разу еще не ошибся.

– Ну что, батя, готовься в путь-дорожку.

– А как же Глашка? – растерялся от такого напора отец.

– Ну не беда, оженят без тебя. Благослови – и в путь.

– В путь? Ага. Вот так, значит, все просто?

– А чего усложнять, – пожал плечами Иван.

– Ты когда женишься, бестолочь? – вдруг ни с того ни с сего выдал Архип.

– Батя, опять? – закатив глаза, едва не простонал Карпов.

– Я те дам опять. Раньше Ирина мешала, а теперь-то что?! – отпуская подзатыльник, едва не выкрикнул отец.

Больно же! Йолки! Иван подхватился и самым решительным образом рванул к распахнутому окну. Что-то батю в этот раз развезло по-особенному. И ведь теперь-то Иван его не воспринимает как постороннего. Близка ему стала вся семья, и ничего с этим не поделать. А раз так, то самая лучшая оборона – это не мордобой, а бегство.

– Куда, песий сын?! А ну, стоять! Пива налей.

– Драться не станешь? – с надеждой спросил Иван.

– Не стану.

– Ладно.

Иван отошел от окна и, подойдя к столу, взялся за кувшин. Когда наполнил кружку, отец уже отсек путь к окну и деловито снимал пояс.

– Батя, ты обещал не драться, – выставив перед собой руку, напомнил Иван.

– Так и не стану. Дерутся дланью, а как ремнем, вожжами али хворостиной, так это не драка, а воспитание. Куда? А ну, стой!

Ага. Щаз. Окно – это, конечно, хорошо. Но Архипу не раздвоиться, а в комнате есть еще и дверь. Р-раз, и Иван уже выскочил в коридор. Столкнулся с испуганной и удивленной матерью. Отставил в сторону маленькую женщину и стремглав бросился из дома. Погостил, йолки! Да он лучше на сеновале переночует. А там, глядишь, и очередной батин заскок пройдет.

– Корчмарь! Вина и еды! Пся крев.

Шляхтич, ввалившийся в корчму, был явно не в духе. А потому попавшемуся ему на пути пьянчужке досталось от всей широкой русинской души. От тычка кулаком мужик с грохотом отлетел в угол обеденного зала. Хм. Пускай русинский шляхтич едва мог связать пару слов на родном языке [9] В конце XVIII–XIX веке российское дворянство в совершенстве владело французским, говоря же на русском, безбожно картавило. Точно такая же ситуация была и в Белоруссии XVI–XVII веков. Шляхтичи, в совершенстве владея польским и латинским, на родном говорили с сильным акцентом, а то и вовсе едва могли связать пару фраз. Русинский-белорусский, как и русский в России, считался языком холопов. , кровь – она не водица. А уж норов – так и подавно.

Явно кипя от злости, шляхтич осмотрел всех присутствующих. При этом он старался заглянуть каждому из них в глаза, явно желая спустить пар. Ему нужна была хотя бы мало-мальская зацепка. Но все посетители дружно сделали вид, что ничего не происходит и в корчму вошел вполне достойный господин, имеющий все основания требовать к себе особого отношения.

– Пся крев, – на этот раз недовольно буркнул себе под нос шляхтич.

Еще раз окинул помещение взглядом, но теперь уже ни в кого не всматриваясь. Что-то для себя решил и двинулся прямиком к большому столу у распахнутого окна. Четверо его спутников, вооруженных до зубов, двинулись следом за своим лидером.

Лето выдалось жарким, а потому стол оказался занят. Там сидел купец – по облику и одеянию сразу видно, что не из голытьбы. Чего никак не сказать о шляхтиче. Но торговец предпочел подняться и, отвесив почтительный поклон, переместиться за другой стол. Тут же появилась подавальщица и переставила посуду вслед за согнанным со своего места посетителем.

А к шляхтичу и его спутникам поспешил сам хозяин корчмы. Таких клиентов лучше ублажать. Даже если эта сволочь решит не платить. Тут ведь какое дело. Коли не заплатит, то будет, конечно, убыток. А коли учинит погром, так к убытку за угощение добавится битая мебель и посуда. Да самому корчмарю достаться может. А еще остальные посетители разбегутся, не уплатив по счету.

– Чего изволит пан? – услужливо поинтересовался корчмарь.

– Пан уже все сказал. Вина и еды. Да поживее, – зло и в то же время пренебрежительно бросил шляхтич.