Анатолий Логинов - Война

В это время сверху на отходящую пехоту и коробочки немецких самоходок обрушилась шестерка истребителей-бомбардировщиков. Самолеты, зайдя вдоль траншей обороняющихся парашютистов, обрушили на отступающих немцев пару двухсотдвадцатисемифунтовых бомб [55] Около 113 кг. и две или три дюжины неуправляемых ракет. Бомбы рванули рядом с одной из самоходок, кажется, повредив ей гусеницу. «Артштурм» слегка дрогнул, развернулся боком и так застыл, некоторое время ковыряя и выбрасывая землю левой гусеницей и все глубже закапываясь катками с правой стороны. Пехота немцев тоже получила подарки – в виде тяжелых пуль пятидесятого калибра, которые ей очень не понравились. Невероятно громко грохнуло…

Чьи-то руки подхватили тело Толика, потянули. Рванули… Чужие руки извлекли его из-под завала и аккуратно усадили, прислонив спиной к чему-то освежающе холодному. Всё это происходило в тишине, да и глаза открыть сил не было. Но через несколько мгновений тишина в ушах сменилась гулом. Резко и неприятно заломило в затылке, заболела голова. Но зато глаза открылись сами собой. И Толик увидел солдата в американской форме, с сумкой с красным крестом на боку и таким же – на каске. Тот что-то говорил, но слова заглушал шум в ушах.

«Черт, что это такое? – удивленно спросил себя Толик. – Глюк от удара током?» – и тут на него опять навалилась тьма. Глаза закрылись. И опять – беспорядочно палили автоматы. Кидались в рукопашную те, кто добраться до автоматов не успел. И тени, тени, тени: мечутся и падают, падают и мечутся…

Когда Том очнулся, у него появилось ощущение, что всё это он уже видел совсем недавно. Он лежал в палате на койке с металлическими спинками, украшенными никелированными шарами. Голова побаливала, но шума в ушах уже не было. Где-то играло радио, и приятные женские голоса напевали песенку про джип и шестерых его пассажиров.

«Сестры Эндрюс, – всплыло в памяти. – А я, похоже, получил контузию».

Появившийся в сопровождении санитара доктор Марк подтвердил диагноз, а после осмотра заявил, что еще пара дней, и капитан может возвращаться в строй.

– Хотя я бы посоветовал полежать подольше, – заметил он.

– Вам лучше знать, доктор, – ответил Том. – А что у нас творится? – спросил он, заметив, что кроме музыки не слышно ни стрельбы, ни грохота моторов.

– Не беспокойтесь, капитан. Англичане наконец подошли, их танки рвутся к Арнему. Пятьсот пятый отражает вялые атаки на Гроосбек, а пятьсот четвертый очищает пригороды Неймегена, отлавливая расползающихся по щелям немцев.

– А как английские парашютисты? К ним танкисты прорвались?

– Не знаю, капитан. Думаю, что прорвутся. Столько «шерманов» сразу я даже в Англии не видел. Так что лайми вполне могут задать немцам жару… Но вы полежите, подлечитесь. У вас в роте все хорошо, только недавно видел легкораненого вашего ротного сержанта. Случайная щепка, ха-ха-ха, и прямо в задницу. Видели бы вы его лицо… ха-ха-ха, – доктор, смеясь, простился, и Томпсон предался привычному госпитальному безделью, вспоминая, что его английским коллегам в результате не повезет…

Операция «Маркет-Гарден» закончилась так, как и ожидал Том. Англичане и поляки в Арнеме были разбиты. Танкисты и пехотинцы генерала Хоррокса так и не смогли прорваться к ним. Немцы упорно оборонялись. А успехи американских парашютистов, сумевших выполнить практически все поставленные задачи, ничего не изменили в итоге.

– Вы сделали всё, что смогли. Но спасти Арнем было выше ваших возможностей, – заметил в разговоре с Томпсоном Сэм Кошен, навестивший его в дивизионном госпитале через несколько дней. – А ты готовься, приказ о твоем переводе в контрразведку уже лежит на столе… – он многозначительно поднял руку вверх.

– Хотелось бы закончить войну вместе со своим полком, – вздохнул Том.

– Нет проблем, – усмехнулся Сэм. – Офицер контрразведки при штабе восемьдесят второй очень хочет вернуться в Штаты. Так что подумаем.

Том поправил китель и еще раз внимательно посмотрел на себя в зеркало. А что, бравый капитан в парадной форме со всеми положенными значками и наградами ему определенно нравился.

«Жаль, конечно, что американский, а не советский, – мелькнула мысль. – А с другой стороны – победитель. И что ни говори, солдат одной из сильнейших армий мира. Пусть последнее и не столь однозначно, Красная армия в чем-то сильнее будет…» Еще раз оценив свой вид в зеркале, Том вышел из комнаты, в которой его разместили. Пора было на службу.