Анатолий Логинов - Война

Ориентироваться было трудно, замеченный с высоты огонек обнаружить с земли никак не удавалось. Но пока Том собирал наощупь парашют, заряжал пистолет и перематывал ноющую ногу, небо полностью очистилось от облаков. Сориентировавшись по звездам, Томпсон вскинул на плечо свернутый парашют и неторопливо побрел примерно в том направлении, где горел огонек.

Звезды не слишком хорошо освещали дорогу, но даже и такой свет был лучше, чем полная темнота. Глаза понемногу адаптировались, и Том стал реже спотыкаться о корни, норки и путаться в зарослях высокой травы. Немного пугали непонятные звуки, похожие то на плач ребенка, то на безумный хохот, то на бульканье воды в трубах. Впрочем, большая часть их явно шла издалека, учитывая, что звук ночью разносится на большие расстояния. Поэтому Толик особо и не волновался даже тогда, когда услышал пронзительный визг, мгновенно захлебнувшийся и тут же сменившийся свирепым рычанием и всплеском криков. Не волновался, но кобуру всё же расстегнул.

Впрочем, никаких захватывающих приключений сержанту пережить так и не пришлось. Всё было куда более обыденно – где-то через полчаса блуждания по равнине он наконец увидел огонек. Это оказался пост местного отряда тех самых «гунов» или «гумов». Пятерка негров, один из которых, судя по всему, исполнял обязанности сержанта, встретила его веселым смехом и попытками что-то объяснить на ломаном французском (как посчитал Том) языке. После нескольких минут невольной неразберихи из-за попыток объясниться жестами, Томпсон понял, что к утру на пост должен прибыть грузовик, а пока его приглашают отдохнуть внутри хижины, которая и служила помещением поста. Подумав, что внутри этой африканской избы, от которой явно попахивало чем-то неприятным, санитарные условия вряд ли соответствуют нормальным, он устроился на улице, завернувшись в парашютный шелк. Поспать, конечно, не удалось, но переждать время до утра и слегка покемарить – вполне.

А утром он уже трясся в кузове грузовика вместе с парой других парашютистов и завернутым в парашют телом еще одного десантника, которому не повезло – он сломал шею при приземлении. Толик ехал, цепляясь руками за скамейку, подпрыгивая на ухабах и ругая себя за то, что сразу не вспомнил, как американцы позднее практиковали учебные прыжки с рюкзаками, вывешиваемыми под парашютистом на фале длиной до сорока футов [23] Сорок футов приблизительно равны 12 м . Звук удара рюкзака о землю хорошо слышится и ощущается по уменьшению натяжения троса. Стукнуло – значит, осталось две секунды до касания. Посетовав, что не вспомнил такую простую вещь сразу, Том попытался вспомнить еще что-нибудь, но его постоянно отвлекали все новые и новые «пассажиры». Судя по тому, что рассказывали забиравшиеся в кузов самостоятельно или с чужой помощью парашютисты, первый блин получился не просто комом, а большой кучей дурнопахнущих слоновьих испражнений. Пару трупов погрузили в кузов, словно дрова, а большинство из десантников имели травмы. Некоторые даже заявляли, что никогда больше не будут прыгать с парашютом, уж лучше перейти в пехоту, там хотя бы не так мучают перед боями и не надо рисковать своим здоровьем. От некоторых же до сих пор разило не только страхом, но и чем-то более вещественным.

По прибытии в лагерь Тома, как и остальных бойцов, опросили несколько офицеров. Они интересовались условиями при прыжке, ориентированием на местности и тем насколько помогали в сборе высадившихся групп выданные для обнаружения специальные трещотки. И всё. Остальное, включая потери, никого не интересовало. Ни один из офицеров не был наказан, а все изменения свелись к тому, что роту, потерявшую несколько десятков человек, до прибытия пополнения и излечения травмированных отстранили от прыжков в полном составе и отправили на помощь саперам для постройки укреплений. Причем строился целый укрепрайон, и строился не по наставлениям американской армии.

– Вот ерунда какая, чтоб их… – разродился руганью Джон Уэйн во время перекура на третий день работ. Осмотрелся, нет ли рядом его подчиненных, и добавил, обращаясь к Тому: – Ты, Автомат, смотрю, ничуть не расстроен? Или знаешь чего-нибудь. Делись, Томми.

– Не знаю точно, Ковбой, но догадываюсь. Смотри, вчера мы закончили стройку вон там, а теперь строим пулеметные гнезда здесь. Ничего странного не замечаешь?

– Да тут всё странно! Укрепления в тылу во время успешного наступления, да как-то странно расположенные.