Юрий Валин - Самый младший лейтенант. Корректировщик истории

На смрад палат Женька внимания не обращал. Первый раз, правда, так по мозгам врезало – хоть падай. Но бегали на свежий воздух, успевали дыхнуть, возвращались за новой ношей. Запахи карболки и гноя, заскорузлого белья, гремящие под ногами «утки» уже не имели значения. Взять, решительно переложить на носилки. Человек кричал, умолял, но слушать его было нельзя. Вниз по лестнице, к машине или к повозке. Переложить, сверху матрац или шинель. Снова вверх…

Стреляли на улице, захлебывался зенитный пулемет, рвались у соседнего корпуса снаряды. Неслышно визжала медсестричка, в спешке рассыпавшая ящик с медикаментами.

Снова вниз…

Подошло отделение саперов, оборванных, с карабинами за плечами. Тоже таскали раненых, некоторых волокли прямо на сетках коек. Командовал саперами почему-то майор-железнодорожник. Загруженные машины отъезжали, трактор, пыхтя сажей, подволок длинный прицеп…

Несколько раз Женька видел начальницу – Катька вместе с военврачом распределяла транспорт. Военврач, интеллигентная дама в ретростильных металлических очках, материлась почище сержантши. Потом Катька мелькнула еще раз – хрипя от ярости, била прикладом «СВТ» кривоного бойца, тот приседал, заслоняя голову руками…

– Шабаш. Только морг остался, – сказал санитар и принялся скручивать «козью ножку». Пальцы у него тряслись, махорка сыпалась на кафельный пол. Женька вытащил из кармана зажигалку. Оказалось, тоже руки трясутся.

– Благодарствую, – санитар пустил клуб едкого дыма. – Вы, товарищ лейтенант, не серчайте, если чего. Оно с матерком, сами знаете…

– Брось, отец, – пробормотал Женька, прислушиваясь к близкой стрельбе. – Ты здесь главный профи.

Маленькая женщина сидела на корточках у опрокинутой печки, тихо плакала. Женька осторожно выглянул в окно. На больничный сквер уже опускался вечерний сумрак. В неглубоком окопчике за вырубленным кустом сирени лежал сапер. Приподнял голову, пальнул из карабина куда-то в сторону улицы. По крыше непрерывно стучало, звякало металлом.

– Земляков, твою… Ты где? – проорал снизу знакомый голос.

– Здесь мы, – откликнулся Женька, перекидывая на грудь автомат.

Начальница взлетела на второй этаж:

– Ну и какого расселись?! Последнюю машину держим. Немцы в двух шагах…

– Мы бегим… – заторопился санитар.

Начальница взглянула на бессильно сидящую женщину:

– Ну-ка…

Она почти волоком тащила женщину по лестнице:

– К задним воротам! По улице уже не проскочишь.

– Ох, вещи-то… – спохватилась повариха.

– Я те дам вещи! Золото-бриллианты? Бегом марш!

Пригибаясь, бежали вдоль забора. Рванула мина, осколки застучали по кирпичам. На улице, совсем близко, длинными очередями ударил пулемет.

– Вот история, – испуганно сказал санитар.

– Херня война, главное – маневры, – подбодрила начальница. – За углом машина, сигайте с ходу…

Женька увидел знакомую корму «ЗИСа». Выглядывали люди, очкастая военврач с маленьким пистолетиком в руках.

Санитар повис на борту, Женька подпихнул его в ватный зад шаровар. Втянули повариху, безглазого артиллериста.

– Садитесь же! Садитесь, Катя! – бормотала военврач.

Женька увидел ее глаза за стеклами очков. Бог ты мой, как боится женщина.

Катрин махнула рукой:

– Тесновато. Мы пешочком. Нам все равно в штаб. Егор, дави!

Из кабины высунулся водитель:

– Ты что?! Меня же капитан на месте пристрелит…

– Езжай, на хер! Только через площадь не вздумай…

Грузовик рывком дернулся к распахнутым воротам. Виднелись качающиеся лица в сумраке тента. Военврач неловко обхватывала белоголового артиллериста, пристроившегося верхом на заднем борту.

– Как сельдей в бочке. Не доедут, – пробормотала Катрин. – Слушай, Евгений, нам пора ускориться…

Перебежали улицу с трамвайными путями. Слева виднелась полуразрушенная баррикада. В темнеющем небе отвратительно засвистело.

– Ложись!

Женька упал, попытался вжаться каской в камни мостовой. Свист оборвался разрывами мин.

– Блин, опять я шлем забыла! – кашляя, прокричала Катрин. – Ползком давай.

Переползли за поваленные столбы, в серый сугроб. Из дыма выбежали бойцы с пулеметом, спешно тарахтели по булыжнику колеса «максима». С другой стороны перебежали улицу четверо саперов.

– Немцы на Либкнехта!

– Понятно. К парку отходим. Там наши, – Катрин махнула рукой.

Бежали вдоль ограды. Слева темнело пустыми окнами высокое здание гостиницы. Справа Женька неожиданно близко увидел многочисленные корпуса Госпрома. Над головой посвистывало – откуда-то бил пулемет.