Иван Апраксин - Подменный князь

От ответа на этот вопрос могла зависеть моя жизнь. А какой ответ будет для меня благоприятным?

– Я поразил твоего человека из оружия, которое принес с собой из моей страны, – стараясь выражаться помягче, медленно проговорил я.

– Ты поразил его громом?

– Нет, – сказал я, решив, что врать не стоит. Мне, может быть, придется провести в этом мире еще много времени, и ложь дорого обойдется впоследствии. – Я поразил его маленьким куском металла, который вылетел из этой вот трубки с очень большой силой. А гром – это просто шум, с которым металл вылетел наружу. Такая штучка может пробить любую кольчугу.

Вяргис качнул головой:

– Кольчугу может пробить и стрела, выпущенная из хорошего лука. Но стрелу я вижу, а твой кусок металла… Где он?

– В ноге, конечно, – ответил я. – Если хочешь, я могу его вынуть. Только я хочу, чтобы никто из твоих людей больше не приставал к моей подруге.

Вяргис остался спокоен.

– Ждан сам виноват, – произнес он. – У вас был бой, и ты победил.

Ага, очень хорошо! Мой выстрел был признан боем, поединком, в котором я поразил врага. Это была хорошая новость, а плохую новость Вяргис сообщил мне тотчас же.

– Теперь девушка опять твоя, – сказал он миролюбиво. – До тех пор, пока ее не захочет отобрать у тебя кто-нибудь еще.

Любава приблизилась ко мне и встала рядом. Она еще вся дрожала, и я, поддавшись внезапному порыву, крепко обнял ее за плечи, прижал к себе. Я вдруг понял все, как-то одним махом охватил в своем сознании, где я и что произошло. До этого, весь предыдущий день до меня не доходило со всей ясностью и простотой то, что докатило только сейчас.

Накануне я действовал во многом механически, как бы плыл по течению событий, следуя за обстоятельствами. Наверное, последняя встряска с Жданом и моим выстрелом в него, сделанным от полного отчаяния, поставила все на свои места.

Где я оказался? Что со мной? Для чего это и ради чего? Кто даст ответ?

Мир, где я оказался, совсем не похож на мой. И далеко не только тем, что здесь нет автомобилей и аспирина, мобильников и пистолетов. К этому как раз еще можно было бы привыкнуть, но дело обстоит значительно хуже. Мир этот не похож во всем. Люди здесь по-иному мыслят, иначе общаются друг с другом, здесь царят непривычные и непонятные мне законы жизни.

Это далекое прошлое? Или одна из параллельных реальностей? Этого я определить не мог. Но ясно было, что мир этот – языческий, с чуждыми мне нравственными законами, с непостижимыми для меня понятиями о добре и зле.

И в этом мире я совершенно один, и есть у меня только один близкий человек, который тянется ко мне, нуждается во мне. Человек, которого я могу защитить, согреть и накормить. Эта вот девушка!

То, что Любава волею судьбы оказалась красавицей, было приятным, но привходящим обстоятельством, о котором я из скромности предпочитал не думать вовсе.

– Ты сильно испугалась? – спросил я девушку, которая буквально приникла ко мне всем телом.

– Сильно, – призналась она. – Я не думала, что ты сможешь одолеть этого Ждана. Он приставал ко мне еще до сна, когда я отходила от костра. Но я тогда вырвалась и убежала к тебе, и он не посмел… А теперь… Теперь…

– Ладно, успокойся, детка, – сказал я, придавая своему голосу уверенность. – Подумаешь, какой-то немытый Ждан. Больше он к тебе не полезет, и никто не полезет – я не дам тебя в обиду.

Рядом с Любавой я ощущал себя сильным и смелым, но это опасное чувство – оно может привести к безрассудству. Кроме того, мне захотелось быть еще и благородным.

– Кстати, о Ждане, – заметил я. – Хоть он и грязная скотина, но нужно позаботиться о его здоровье. Давай-ка, я подойду к нему.

Помимо благородства было и еще одно соображение. Случившийся инцидент следовало как можно скорее притушить. Конечно, после того, как я столь эффективно использовал ружье, другие воины станут относиться ко мне с опаской и поостерегутся нападать, но мало ли что может случиться. Воины – люди специфические, не стоит делать себе из них врагов. Тем более что особенно мне следовало проявлять осмотрительность: я тут чужак, один и тычусь в этом незнакомом мире, как слепой котенок. В следующий раз, если кто-то захочет убить меня, ружье может и не помочь. Да и зарядов у меня осталось кот наплакал…

Когда я подошел к корчащемуся на земле Ждану, все расступились. Он сидел, схватившись за ногу и с изумлением разглядывая ее. Боль была не слишком сильной, но ступать на ногу человек не мог.

Увидев меня, он вскинул голову, и я заметил в его глазах страх.