Константин Калбазов - Концерн

– Тогда выходит, что я отправляюсь в бессрочный отпуск.

– Это еще почему? – удивился Антон.

Со слов Звонарева, Зимов был прекрасным инженером с развитой интуицией. В общем, именно тот человек, который и нужен был ему как «научному руководителю», так как он мог задать только общее направление, подсказать какое-либо решение, если возникал затык: все же два высших образования – это не баран чихнул, – а вот везти основной груз должны были другие. Зимов как никто другой подходил для этого.

– Но ведь мы все это время не занимались ничем другим, – пожал плечами инженер.

– Роман Викторович, я не понимаю вас. Вам задержали жалованье?

– Нет.

– Вам сказали, что в ваших услугах больше не нуждаются?

– Нет.

– Так отчего такой пессимизм? Да, эту тему мы временно замораживаем, но кто сказал, что у Сергея Владимировича нет других идей? Так что не берите в голову. На сегодня, пожалуй, все. Можете идти домой. А завтра прошу на работу.

– И чем ты собираешься поразить его завтра? – спросил Песчанина Звонарев, когда инженер ушел.

– А я знаю? Давай думать. Идея с гирокомпасом хороша, но преждевременна.

– Преждевременной будет любая идея. Денег-то у нас нет. Ты сам говоришь, что для получения прибыли нужно организовать производство, а нам даже для практических опытов недостает средств.

– А вот тут ты неправ. У нас имеется еще около четырехсот рублей. Напомнить, какая это сумма? Так что не вешать носа. На разработку чего-нибудь простенького денег хватит. Давай лучше думать, что мы можем предложить этому миру, чтобы быть первыми и первыми же снять сливки.

– Легко сказать. В голову ничего не идет.

– Ладно. Пошли в дом чайку попьем, а там, глядишь, что и надумаем.

Едва войдя в дом, друзья чуть не задохнулись от пьянящего запаха свежей выпечки. Антон, порывшись в памяти, даже не смог припомнить, когда в последний раз ел что-либо подобное. Сначала жизнь в военном городке, где он максимум мог только обонять приятные запахи, исходившие с кухонь его сослуживцев, да и то, надо заметить, бывало это далеко не часто, так что единственное, что ему оставалось, – это разные печенья, рулеты и другие кондитерские деликатесы, которые можно было есть, но восторга они никак не вызывали. Потом все понеслось вскачь, так что о том, чтобы побаловать себя чем-либо сдобным, никто просто не вспомнил.

– Ой, Антон Сергеевич, Сергей Владимирович, я вот тут решила немного у печи постоять.

– Ох, Анечка. Предупреждать же надо. Эдак и задохнуться недолго. Чем вы нас сегодня собираетесь баловать?

– Скажете тоже: баловать. Вот ватрушек с творогом испекла. Сумела выкроить, – выразительно взглянув на Антона, произнесла она.

Песчанин прекрасно рассмотрел этот взгляд, но предпочел проигнорировать, словно ничего и не произошло. Сумела Анна сэкономить – честь ей и хвала, и вообще переходящее знамя почета, но увеличивать ассигнования на котловое довольствие он не собирается.

Видя, что ее намек не достиг цели, Анна украдкой вздохнула. Хорошие господа, вежливые, порядочные и без каких-либо… Она-то девушка видная, знает, как на нее оглядываются мужчины, и всякие похабные цоканья в спину не раз слышала, а эти вон ни разу ничего непутевого не позволили, даже в шутку. А Сергей Владимирович – так тот и вовсе практически все время молчит, прямо Рыцарь печального образа, хорошо, если пару слов произнесет.

Анна была из семьи чиновника почтового отделения. Жили они скромно, так как семья была большой, мать и еще четыре сестренки помладше, а жалованье получал только отец, и его едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Гимназию Анна все же закончила, дальнейшее обучение было для нее попросту невозможно, так как для этого уже нужно было ехать в Хабаровск, так что перспектив никаких.

С замужеством пока ничего не получалось, хотя свою жизнь уже давно нужно было устраивать. Конечно, холостых офицеров на флоте хватало, – да где они, из Порт-Артура не вылезают. Вон «Рюрик» и «Россия» прибыли во Владивосток, так и недели на рейде не простояли, как вновь укатили в Маньчжурию. Да и не торопились господа моряки семьями обзаводиться: им бы чего попроще, а попроще – это уже не к ней. Женихи из местных все больше кружили вокруг барышень из семей побогаче, стремясь к приданому, а те, кто обращал внимание на нее, были неинтересны ей – все же просто выскочить замуж она не хотела, ведь с этим выбором придется всю жизнь прожить, и хотелось бы как родители – хотя и бедно, но душа в душу. Как говорится, замуж – не напасть, лишь бы замужем не пропасть. Вот и выходило, что в свои двадцать она оставалась в родительском доме, но быть обузой уже не могла, а потому и пошла в домработницы, что по большому счету сильно ограничивало выбор женихов или, скорее, кандидатов на ее руку. Но ничего не поделаешь: сестренки подрастают, родителям помощь требуется. Правда, отец был против, даже впервые в жизни сильно разозлился на нее, впрочем, на нее или на самого себя – здесь и не разберешь.