Константин Калбанов - Вепрь - 2 [СИ]

— Не о своей выгоде пекся, дело делал.

— То что не о своей, то еще выяснить нужно. Ты ить показываешь, что в пещере разбойной не было никакого товара, но могло быть и иначе, ты ведь приехал без двоих человек.

— Ранены они, я их и отправил в Обережную.

— А что их тут не обиходили бы? Получается ранены не так чтобы сильно, коли самих отправил.

— Тутошним коновалам у меня веры нет, а бабка Любава знатная лекарка, чуть не с того света людей вытаскивает. Уж лучше им потерпеть дорогу, да в умелые руки попасть, чем неизвестно к кому.

— А может они с товаром отправились, да не в Обережную, а скажем на постоялый двор у Приютного, а то и вовсе остались там же у пещеры, добро стречь.

— А ты пленных поспрашай про товар, они тебе обскажут, сколько и чего там было.

— А нет среди них атамана, убили его. Вот вызнал ты все и убил, а ватажники простые могли и не знать о каком тайнике.

— Ты что, чернильная душа, напраслину на меня возводить удумал? — Вот понимал, что нужно спокойнее, но иди совладай с норовом. Да и то, кто выдержит когда обвиняют не пойми в чем.

— То не напраслина, — и не подумал обижаться дознатчик, — то дума, как оно могло быть. Так например могло быть, что ты получил указания от меня, действовать так-то и так-то.

Ясно. Удачно проведенная операция, ватага истреблена и не просто, перехвачена нить ведущая дальше и выводящая на чистую воду купца, налицо обезвреженный преступный сговор. Как не примазаться к такому. Тут уж не по холке получишь, а совсем даже наоборот. Как же тебе помочь, сука ты такая, чтобы ты мне кровушку не пил?

— Не получится так. Коли воевода Градимир узнает, что его люди под кем кроме него ходят, мне то не к добру. Полковому воеводе я все уж доложил, начну сказывать иначе, тут уж он осерчает, почто ему неправду сказал. Так что, коли хочешь примазаться…

— Ты за словесами-то следи а то… — не дал договорить Виктору подьячий, но закончить так и не успел.

— Заткнись, — непроизвольно рыкнул Виктор и подьячий тут же отшатнулся впечатавшись в бревенчатую стену. — Ты падла татей в граде проспал, а теперь примазываешься и начинаешь вешать на меня всякие грехи, коих и в помине нет. Да даже если бы и был там товар, не ты сука там жизнью рисковал, не ты закон приступал шею под топор подставляя, не тебе и грязью меня поливать.

— Ты бы поаккуратнее, десятник ить тут тебе не лес, — довольно быстро пришел в себя подьячий, если испуг и был в начале, то сейчас и следа от него не осталось, в Виктора уперся угрожающий и злой взгляд. — Отсюда еще и выйти надо и не бряцай оружием или решил меня прямо тут убить.

— Вот тебе мой сказ. Коли хочешь примазаться, то знай, весть мне подал какой-то мужичок, внешности обыкновенной ничем не выделяемой, опознать его не смогу, обычный такой, каких много. Подал весточку и был таков. Мог он оказаться и твоим соглядатаем. Как то все обставить сам решай, не моя печаль. Глядишь еще и похвалят. И помни, я прохожу не по разбойному приказу, а по посадскому, так что в мою сторону взор не вороти, не то, на мне кровушки нынче много.

— Опять угрожаешь?

— Упреждаю, чтобы глупости не творил. Я не тать, а волчара битый, так что порву как овцу, только клочья полетят. Просто забудь, что есть такой Доролюб на свете, на том и разойдемся, я на границе, ты в граде. Все, записывай опросный лист, не ночевать же здесь.

Показания подьячий все же записал записал, поскрипел зубами в тон перышку, но долг свой исполнил. Нечего и сомневаться, не держи то дело на личном контроле сам полковой воевода, не остановили бы его никакие угрозы, Виктор уже был бы в железе и неважно какой крови то стоило бы. Волков внимательно прочитал написанное, ничего лишнего, никаких особых подробностей, кратко и лаконично, все уместилось на одном листе. Поставив свою подпись, он поднялся и направился на выход, однако в дверях остановился и глянул прямо в глаза подьячему.

— Я тебе показал, как можешь выгоду свою поиметь, там и думу думай, а коли решишь дать приказ меня спеленать, просто помни, взять меня как барана не получится. Понимаю, не тебе вязать, не тебе и шкурой рисковать, да только не один я, вся моя бывшая ватага нынче на службе у Великого князя и по закону мы только-только жить начали, привыкнуть еще не успели. А мои парни это тебе на подзаборная градская шваль, они Гульдию на уши поставили, да солдат ее лучших как курят резали. Так что подумай, прежде чем шум подымать.

— Нешто за дурака меня держишь, Вепрь? Ты иди с миром, служи, да помни, что я у тебя за спиной. А чтобы так благостно у тебя на душе не было, знай, моих рук и до границы достанет, было бы желание, а оно появилось.