Михаил Михайлов - Кольцо Кощея

А ведь отличная вещь получается! Если изготовить с помощью магии нечто вроде реактивного движка, потом поставить его на… да хотя бы на обычную телегу, то выйдет средство для передвижения. Не придется больше прыгать из-за своей недоразвитой левитации. Погрузившись в эти мечтания, я машинально развернул ракету обратно, даже не подумав, куда она полетит.

Взрыв, разлетевшиеся осколки камня и обугленные щепки вывели меня из ступора. Зато вогнали в него окружающих. Черный Козел оказался сидящим на пятой точке, подняв передние копыта перед собою, словно загораживаясь от неведомой опасности. Борода была почти полностью снесена – так, остались малые кусочки от прежнего величия. Левый рог снесен под корень, только неровный слом напоминал о его недавнем присутствии. Да и вообще, вся левая сторона морды перекошена, словно после хорошего нокаута.

Это был фурор! Большего, чтобы заставить запомнить себя и присудить первое место со всеми сопутствующими званиями и призами за примененное заклинание, я сделать не мог. Косясь то на меня, то на статую Козла, которая потихоньку, почти незаметно для глаз, стала погружаться в землю, представители нечистой силы принялись разбегаться. Часть из них стартовали прямо на четвереньках, на которых оказались после взрыва, не теряя времени на подъем и разгибание туловища. Через пару минут на Лысой горе никого не было. Только один я и покалеченная голова Козла, исчезающая в земле. Выражение на его морде до сих пор было ошарашенно-удивленным, с ноткой обиды: как, мол, так и за что?

– Эх, Кощей, – покачала головою Баба-яга, когда вытянула из меня все подробности случившегося на Лысой горе, – все-то тебе покоя нет. Ведь просила же, чтобы вел себя потише. Просила?

– Угу, – промычал я, не имея возможности нормально ответить, так рот был занят завтраком.

– Вот тебе и угу. Считай, со всеми важными лицами в нечистом мире рассорился.

– Бабуля, – прожевав голубец, поинтересовался я у собеседницы, – да что такого неприятного случилось? Ну, подумаешь, попортил статую. Да я ее сам отремонтирую, если понадобится. Там всех проблем – новый рог нарастить и бороду приделать.

– Кощей, – сердито посмотрела на меня бабка, – ты хоть понимаешь, что сделал? Это не просто статуя. Черный Козел – символ власти и поклонения для всех ведьм и колдунов. Мало того что ты не дал им показать себя и получить награду от Люцифера, так еще и нарушил устоявшийся порядок на шабаше. Вся нечистая сила теперь подумает, что ты решил забрать в свои руки власть над всем нечистым миром. Ведь сначала с Водяным рассорился, потом с Лешим, причем над обоими одержал победу, так сказать. Показал этим двум патриархам, что в любой момент можешь им вставить фитиля, как ты иногда любишь говорить.

– Бабушка, – выпучил я глаза, – да какая власть, какой фитиль? С этими двумя дедами случайно получилось. Кстати, при чем тут Люцифер и что за награда? Если так подумать, то я ее и выиграл. Если не вручат мне приз, буду обжаловать в суде неправильное решение.

Я довольно засмеялся, вспомнив выражение на лицах собравшихся после порчи символа шабаша, и потянул блин в рот, по пути опустив его в плошку со сметаной. Яга только вздохнула тяжко, пододвинув поближе блюдо с блинами:

– Во время шабаша Черный Козел есть олицетворение Люцифера. У статуи и Главного Нечистого в это время существует что-то вроде слияния – Люцифер все видит глазами Козла и вполне способен им двигать. А насчет награды…

Бабка немного помолчала, всматриваясь в мое лицо, но, не найдя и тени раскаяния или понимания важности информации, продолжила:

– Лучшая ведьма или колдун на весь год до следующего шабаша получает покровительство Люцифера и Силу. Даже самый слабый колдун или ведьма после этого становятся на один уровень со старейшими и сильнейшими представителями своего племени.

– Ха, – развеселился я, – это получается, что я дал по рогам самому Люциферу?! Вот это штука – скажи кому, и фиг дождешься, что тебе поверят.

– Тебе, Кощей, поверят, – вздохнула бабка. – Теперь вся нечистая сила будет обходить твой замок еще дальше.

– Это хорошо, – с важным видом кивнул я и ухватил расстегай с рыбой. – Меньше народу – больше кислороду.

– И любви от них ты теперь не дождешься, – нахмурилась бабка. – Даже той прежней, больше похожей на уважение и страх. Теперь они скорее ненавидеть станут.

– Это с чего бы? – удивился я. – Из чародейской братвы никто же не пострадал.