Константин Костинов - Сектант

– Вот только, – поделился Сергей, – боюсь, что шарики будут немного гулять размерами. А как выбрать только самые подходящие, я пока не придумал. Не измерять же каждый линейкой под лупой…

Слава посмотрел на сотоварища, как на идиота:

– Зачем измерять? Закажи грохот, ну, в смысле, двойное решето с точными отверстиями: в верхнем будут отсеиваться те шарики, которые больше нужного размера, в нижнем – те, что меньше. Вот и все.

Будь поблизости зеркало, Сергей сам посмотрел бы на себя, как на идиота. Почему сам не сообразил? Из-зобретатель…

В конечном итоге будущая ручка приобрела следующие черты: корпус (над ним пообещал поработать Слава) то ли эбонитовый, то ли деревянный, пока не определились, что будет лучше и дешевле, внутри корпуса – сквозное продольное отверстие, в которое вставляется стержень. На конце корпуса – медный конусовидный наконечник, чтобы узел не разрушал корпус. Стержень решили сделать из медной трубки. На одном конце – латунный пишущий узел, крепящийся на резьбе, внутри – паста. На противоположном торце – поршень с пружиной, который проталкивает пасту к шарику. Стержень вставляется в корпус, и все закрывается медной пробкой с зажимом для крепления ручки к карману.

– Должно работать, – подытожил Слава.

Когда Катя этакой комсомольской русалкой вышла из воды, Сергей и Слава спорили над тем, нужно ли придумывать ручке название, марку или можно и так. Слава склонялся к пафосным названиям типа «Ленин», «Рыков» или чего-то в этом роде. Сергея от таких названий потряхивало, и он предлагал нечто более удобоваримое, взятое, скажем, из английского языка. Против таких названий был уже Слава.

– О, Катя наплавалась. Пойду и я окунусь.

Слава скинул рубаху и штаны и побежал в реку. В широких черных трусах до колена. Катя натянула платье на мокрый купальник и присела рядом с Сергеем.

– Ты видел?

– Зоя Морозова предложила?

– Такой разврат могла придумать только она? Как тебе?

Что тут скажешь? Эротично? Откровенно? Смело? Сергей чувствовал, что ни один из этих вариантов Кате не понравится.

– Очень… по-новому.

– По-новому? – Девушка взглянула на себя, как будто не видела раньше. – По-новому… А ведь ты прав: раньше, в царские времена, девушку, осмелившуюся показаться в таком виде на пляже, заклевали бы. Распутство, разврат!

Катя оживилась. Наверное, она боялась услышать осуждение или, что с ее точки зрения было бы еще хуже, некий сомнительный комплимент.

– Девушки при коммунизме не должны стыдиться показать свое тело. Если оно, конечно, красивое, спортивное… Навряд ли будет правильным демонстрировать дряблое тело и жирные складки…

Сергей был согласен на все сто.

– Так ведь уже организовывалось общество «Долой стыд», – вспомнил он.

– Сначала нужно перестроить психологию общества, его отношение к женщине не как к предмету, а как к личности! Что приходит мужчине на ум первым при виде обнаженной женщины? Только половые отношения. Вот когда перестроится психология, тогда и станет возможным обнажение без смущения. Сейчас же – нет.

Катя раскраснелась. Видимо, она сама еще была далека от идеальной коммунистической девушки и разговор на такую тему ее смущал.

– Хотя само появление «Долой стыд!», – продолжала она, – уже многое говорит о свободе в СССР. Что ждало бы этих людей в прошлом, до революции? Осуждение ханжеского общества, возможно даже, обвинение в сумасшествии. Сейчас же их обвинили только в мелком хулиганстве, а общество просто посмеялось. Но, повторяю, при царе их появление было бы и вовсе невозможным. Или это были бы распутники в поисках новых ощущений…

– Скажи, Катя, а что для тебя СССР?

– Свобода, – не задумываясь ответила та. – Свобода для человека – строить общество всеобщего счастья. В старое время рабочие, крестьяне были всего лишь винтиками в огромной машине, об их пользе никто не задумывался, место в обществе им было уготовано от рождения, а сейчас каждый волен стать тем, кем ему захочется. Рабочим, крестьянином, инженером, ученым…

– А разве в царские времена сын рабочего не мог стать инженером?

– Не мог, конечно. Ты слышал о законе «О кухаркиных детях»? Детям рабочих, слуг, мелких купцов вообще запрещалось обучаться в гимназиях! Да дело даже не в этом! Представь, что Слава сочинял бы свои космические корабли до революции и придумал бы что-то действующее. Смог бы он убедить хоть кого-нибудь построить корабль? Нет! Сразу вопросы: «А сколько денег это принесет?» «А как можно использовать ваш корабль в военных целях?» И все! Да, скорее всего, его бы и слушать не стали. Что такого может предложить сын мелкого чиновника из провинции? Смешно и говорить. А сейчас любое предложение станут рассматривать: есть в нем толк или нет. И не посмотрят на личность того, кто это предложил…