Константин Костинов - Сектант

– Ну что ты. Родственник. Лев Толстой умер еще лет десять назад.

Зоя отвезла Сергея к дому и, оставив синее кольцо дыма, исчезла за поворотом. На входе его отловила тетя Таня и заставила поесть. Напомнила, что завтра приедет в город по делам дядя Анисим и если Сергей хочет его видеть, то пусть не скрывается с самого утра.

Поев, Сергей прошел в комнату, упал на кровать, закурил и задумался. На завтра он планировал обход оккультистов, причем именно с самого утра. Однако и дядю Анисима хочется повидать. Сергей поймал себя на том, что даже мысленно называет пасечника дядей. И чувства к нему, как к родным дядям, оставшимся в будущем.

Что вообще с ним происходит? Слишком много странностей творится.

Во-первых, откуда в нем иногда просыпается пафос? Что это за «руки человека»? Что за «подарок народу»?! Что за речь он толкнул перед детьми?!

А что ты должен был сказать, спросил он сам себя. Воруйте, обманывайте? Бездельничайте и ленитесь? Пейте и нюхайте кокс? Получается, именно то, что сказал, он и должен был сказать… Да дело не в этом!

Самое страшное, что он сам верил в то, что говорил!

Не мог же он всерьез говорить то, что сказал. Или… мог?

Конечно, во все это, в великие возможности первой свободной страны верят почти все, кого Сергей встречал. Может, это повлияло?

Получается, что он, Сергей, как баран на веревке, пойдет туда, куда идет большинство? Да ну, не может быть. Двадцать первый век – время свободы, когда каждый сам решает, куда идти. Это в СССР, куда партия скажет, туда народ и шел. Дадут команду: «На стройки» – идут на стройки, скомандуют: «На войну» – идут на войну. Да и то, это в том СССР, про который он в школе на уроках истории слышал. Этот-то не такой, другой мир все-таки. Здешних попробуй заставь… Кто заставляет Зою заниматься химией и радио? Кто заставил Славу из губоно проектировать свои космические корабли? Никто. Получается, что в этом СССР – тоже свободные люди? Поэтому он так легко вписывается в здешнюю среду? Так, что ли? Тогда почему то, во что верят все здесь, кажется ему смешным? И почему… Почему иногда он сам верит, что нужно работать, трудиться на благо страны? Может, он из толпы не хочет выделяться? Дома – не выделялся, здесь – не выделяется… Да, совсем, в неприметном джинсовом костюме и с наполеоновскими планами чернильного производства.

Так что же происходит?

Как будто околдовал кто… Околдовал?! Алена?!

Алена…

Деревенская колдунья в красном бикини подошла к кровати. Улыбнулась, погладила Сергея по руке, наклонилась, чтобы поцеловать… И впилась острыми зубами в пальцы!

Сергей подскочил, проснувшись. Никакой Алены, только болит укушенный палец… а нет, не укушенный, обожженный упавшим окурком. Так, спать с непотушенной папиросой опасно. Ложись и спи, завтра разберемся, кто тут кого околдовал.

– Дядя Анисим! – Сергей обнял Никитича.

– Сярежа! Ты что это с собой сделал? Стрижаный, бритый, тосций! Девцонку, цто ли, завел?

– Завел, завел, – сдала Сергея тетя Таня. – Нядавно приезжал с ней на самокате.

– А как же Алена? – хлопнул парня по плечу Никитич. – Забыл уже? С глаз долой – из сердца вон?

Настроение Вышинского упало. Он доволен, счастлив, а Алена неизвестно где, но, скорее всего, в неких мрачных застенках. Ну и скотина же ты, Сергей Аркадьевич…

Слабый голосок разума, пищавший, что сделать все равно ничего нельзя, что, строго говоря, Алена ему никто – ни родственница, ни любовница, что нарываться на чекистов, а уж тем более на таинственного Вацетиса просто глупо, был задавлен мгновенно.

– Цто загрустил? Закружил девцонке голову, а теперь пецалисься?

– Да не в этом дело, дядя Анисим… Я ж ей никак не помог. И что теперь делать, не знаю.

– Так а цего помогать-то? С ней все в порядке.

– Приехала?!

Неужели отпустили?! Все-таки здешние большевики полиберальнее наших…

– Да нет. Письмо прислала.

Радость погасла. Сергей мог навскидку придумать с полдесятка способов заставить человека написать, что у него все хорошо.

– Вот, – полез в сумку Никитич, – дяржи.

– Что это? – глупо спросил Сергей, взяв помятый листок бумаги в крупную клетку.

– Так письмо. Тябе.

– От Алены?

– А то от кого жа?

Сергей пробежал глазами коротенькое послание. Крупными аккуратными буквами (Сергей подумал, что Алениного почерка не знает и все равно не скажет, кто это нацарапал) было написано, что у нее все в порядке и пусть Сергей не беспокоится, не так все оказалось плохо, как она думала, очень даже интересно. Так что если вдруг Вацетис или кто из его людей придет за книгой, то он, Сергей, может ее отдать.