Григорий Рожков - Американец

Я понял. Я все понял. Это не сон разума, это правда…

Я сейчас умру.

На подоконник ловким прыжком заскочила высокая фигура немецкого унтер-офицера. Пистолет беззвучно толкнулся отдачей в руку, и фашист, потеряв половину черепной коробки, столбом рухнул мне в ноги. Первый патрон.

Через соседнее окно прямо на поднимающегося Аверьянова собрался наброситься поляк. Толчок — второй патрон, еще толчок — третий. Двух пуль ляху для смерти хватит.

Еще двое подбежали к окну напротив и вскинули оружие. Четыре, пять — один упал прямо на подоконник. Шесть, семь… Все, это был последний патрон, и я промахнулся. Немец не промахнется, он выжил. И он ответит.

Но все равно — я победил!

— Я… победил.

На миг мир стал прежним, насыщенным, вновь загрохотал бой, краски вернулись. И даже черная фигура врага, дарующего мне смерть, не затмила небесной синевы чистого неба. Первый и последний бой… Вот оно как…

Кто-то бубнит. Раздражающе так бубнит, назойливо. Словно комар, посередь ночи желающий вцепиться тебе в ухо. И бубнят на английском… Попросить их помолчать? В больнице ведь… Стоп, Артур. Почему больница? Что заставляет тебя так думать? Классические больничные запахи. Это ответ. Тогда вопрос номер два. Почему соседи говорят на английском? Неужели… Я живой и все еще в этом мире!

Открываю глаза и вижу свет из большого окна. Попытка сесть на кровати ударила по левой стороне тела и голове волной боли. В глазах помутилось, все расплылось, а звуки окружающего мира стали приносить боль.

— У-у-у-ух… — Откинулся на подушку с желанием унять боль. Меня просто выкручивало. Господи, как больно! — О-о-о-ох…

— Hey! Nurse! [14] Медсестра! ( англ .) — закричал кто-то совсем рядом. — Сэстра! Доктор, сюда! На помощь! Help!

В голове просто бомба взорвалась от его крика. Больно мне, тише… Вслух повторить все это не получилось — голова не выдержала напряжения и выключила сознание.

Сколько прошло времени, не знаю, но очнулся я вновь, когда было светло. Может, прошли сутки или больше, а может, всего пара часов, мне это неведомо.

— Очнулись, товарищ Пауэлл? Ох и напугали вы нас! — Попытку сесть пресекают еще в зародыше. — Нет! Вы еще очень слабы, не напрягайтесь.

Рядом с моей постелью сидит бородатый старичок в очках. Классика жанра, блин. Даже не смешно видеть такой стереотипный образ доктора-академика вживую.

— Расскажите, что со мной? — это был первый вопрос, который я задал доктору.

Бородач ничего скрывать не стал — все же он считал, что перед ним военный человек, способный выдержать удар, если таковой случится…

Взрывом гранаты мне нашпиговало осколками почти всю левую сторону тела, ударом о стену сломало три ребра, и в нагрузку ко всему этому из груди извлекли две пули. Из левой руки и живота вырезали около тридцати маленьких осколков. Правая сторона лица, которую я не смог прикрыть рукой, иссечена осколками, левое бедро тоже, но это уже мелочи, главное — жив. А с момента ранения прошло уже полторы недели.

На дворе 3 июля! Это ужасно! Все ужасно! Совершенно не хотелось оказаться увечным и в самом начале войны выпасть из обоймы. Долго лечиться тоже не есть хорошо — решат еще, что меня, увечного, надо комиссовать. Меня сильно волновал вопрос будущей дееспособности — насколько сильно повлияют ранения на мое личное будущее.

— Молодой человек! Ваш случай просто уникален! — всплеснул руками доктор, после того как я озвучил волнующий меня вопрос. — У вас огромное количество ранений по всему телу. Но при этом ни одного по-настоящему критического повреждения! Не задет ни один жизненно важный орган, ни одна артерия, ни один крупный нервный узел. — Это сильно обнадеживает. — Все заживет, я уверяю, голубчик! Вы даже сможете вернуться в строй, если пожелаете. И раз спросили меня об этом, то явно желаете! — Слава тебе, Господи! Я был верующим человеком до попадания, но здесь моя вера укрепляется с каждой минутой. Есть на свете Господь! — Думаю, с вас на сегодня хватит. Вы, товарищ Пауэлл, когда три дня тому назад очнулись, весь госпиталь на уши поставили, а уж когда вновь потеряли сознание, то и в Москве доктора заволновались… Я даже скажу вам по секрету, что не только доктора интересовались вашим состоянием… — Три дня я провалялся с момента прихода в сознание? Нехило! И кстати… О моей шкурке волнуются на высоком уровне? Неужели знают, что я — попаданец? Да ну… Так быстро спалиться просто нереально. А вдруг я бредил? Мама родная… В бреду мог проболтать столько всего!.. — Так что отдыхайте, сейчас укольчик сделают — и поспите, вам надо восстанавливаться.