Анатолий Дроздов - Хозяин дракона

Я обижен. Зачем со мной так? Я и без того буду драться за Ваню. Не за честь и уделы, а из любви. Он мне брат, самый близкий на земле человек. И пусть боярин мохнорылый еще раз заикнется…

Ловлю на себе чей-то пристальный взгляд. Поднимаю глаза – Малыга! Наверняка видел, как галичанин шептал мне на ухо, еще решит, что соблазнился. Малыга над Иваном трясется, как над собственным сыном… Пир завершается, подхожу к Малыге, передаю разговор с боярином.

– Галичане! – машет рукой воевода. – Говорил же… Не бери к сердцу! Рано об уделах думать – Галич пока не наш.

В подтверждение его слов является Володько. Скоро справился! Конные сотни обтекают Галич, на длинных копьях реют узкие стяги. По ним нетрудно определить количество врагов. Много! Не пожалел князь Святослав подмоги. У него резон: по смерти Володька внукам Святослава в Галиче править… Володько настроен решительно. В его лагере стучат топоры – готовят лестницы для штурма. Дома в посаде раскатывают на бревна: делают защитные клети. Малыга советовал посад сжечь, но Иван запретил: где людям потом жить? Прав был мохнорылый боярин: вылезет нам боком доброта Ивана. Дружинники Володька из числа уных подъезжают к стенам и лаются, грозя непокорным галичанам страшными карами. У нас имеются хорошие стрелки. Потеряв троих, уные угомонились.

Приступ! К воротам катят клети, за которыми прячутся от стрел воины, следом волокут длинные лестницы. В передних рядах дружинники Володька, сдавшие нам город. Князь велел им искупить вину. Вой, крики, свист стрел… Лестницы приставляют к стенам, их сталкивают через бойницы рогачами на длинных шестах. Тех, кто влез на заборола, бьют мечами и копьями. Черный люд Галича помогает: бросает со стен камни, льет на осаждающих смолу и кипяток. Дружинники вопят, падают, катаются по земле – это не сладко, когда кипящая смола угодит под кольчугу! Лучники с обеих сторон ведут перестрелку. Осаждающие, прячась в клетях, пытаются проредить ряды защитников, наши – не дать им этого сделать. Наши стреляют лучше: поток стрел снизу иссякает. Без них приступ обречен…

Я ношусь по стене на отведенном мне участке, ору на дружинников и на приданных в помощь бояр, на добровольцев-галичан, бросаю их в места прорывов, сам машу саблей… Двое прыгают через забороло прямо передо мной – взобрались по лестнице. Остервенело машут клинками, только мечному бою их учил не Малыга. Стена узкая, а они толкутся, мешая друг другу. Укол в мохнатое лицо – и меч падает на помост. Еще укол – и второй оседает. В тесноте рубить глупо, укол быстрее и точнее…

Приступ продолжается. Мохнатые лица под шеломами, свист стрел, посверк клинков, неподвижные тела под ногами, скользкий от крови настил стены… Сломали, перемогли. Осаждающие отхлынули от стен. Дружину Володька мы проредили, теперь и киевляне задумаются.

Наши потери велики – главным образом среди добровольцев. Они сражались без доспехов – до первой стрелы или удара клинком… Гонец от Володька просит перемирия: собрать раненых и тела. Соглашаемся. Погибших надо хоронить, кладбищ внутри стен нет. Копаем могилы за посадом. Священники читают молитвы и машут кадилами. Рядом хоронят защитников и осаждавших: и те и другие главным образом из Галича. Настроение у жителей города хуже некуда. Дорого стоило им желание сменить князя. А на что рассчитывали? Знали ведь, каков Володько…

Под шумок ломаем брошенные осаждавшими лестницы, сжигаем клети. Новый приступ будет не скоро, если будет вообще. Володько, однако, не уходит. Войско у стен редеет, конные сотни уходят вправо и влево. Младенцу ясно: обкладывают город, намерены морить голодом. Припасы у Галича велики – Малыга позаботился, но сидеть в осаде муторно. Галичане пусть тихонько, но ропщут. Теперь правление Володька уже не кажется им худым. Так думает малое число, но, чтоб тайно отворить ворота, их хватит. Самые ненадежные – бояре. В Иване они разочаровались, а с Володьком сторгуются. Малыга бдит день и ночь, да и я с ним. Масла в огонь подливает сам Володько. Ежедневно является под стены в сопровождении уных. На князе – богатый доспех, золоченый шлем с приклепанной золотой пластиной, лицо закрывает личина. Сторожится: наши постреливают. Под Володьком буланый жеребец, известный каждому галичанину. Уные кричат: князь будет милостив к жителям, никого не покарает. Пусть город выгонит Ивана и людей его, а еще лучше – выдаст головой. Володько кивает, подтверждая эти слова. Это слышат и видят галичане: они торчат на заборолах. Гнать со стен их нельзя: подумают, что боимся. Надо что-то предпринять.