Анатолий Дроздов - Хозяин дракона

Научившись варить мед, отец с братьями перестали слушать Улыбу, в доме бортника потекла прежняя жизнь. Улыбе приходилось много и тяжело работать, братья смотрели на нее с ухмылками, она не раз слышала, как в разговоре между собой они называли ее «порченой». Как-то Улыба подслушала спор отца с матерью. Мать сетовала, что никто в веси не возьмет Улыбу замуж, а коли и возьмет, то с позором вернет родителям.

– В Белгороде возьмут! – хмыкнул Бакула. – Подумаешь, девичий грех! Сам не отдам свою дочку в весь. Гожая, грамотная, мед варить умеет. Такую невесту да за смерда сиволапого?! Сколько серебра она нам принесла!

Из слов отца Улыба сделала вывод: главное в жизни – это тяжелые белые кружочки с непонятными значками, которые отец привозил из Белгорода и ссыпал в кожаный кошель. Чем больше у тебя серебра, тем легче живется, тем больше позволено. Улыба со вздохом вспоминала житье у Софрона. Как он ее холил и лелеял! Как одаривал! Как оберегал от тяжелой работы! Ни разу не ударил, не обругал. Не то что дома!..

Бакула со временем пожалел, что поспешил расстаться с Софроном. Слова бортника о том, что медовое питье – это большой частью вода, оказались правдой. Сезонный урожай меда Бакула отвозил в Белгород за один раз. Питье приходилось возить постоянно, тратя каждый раз на дорогу туда и обратно четыре дня. Содержать еще одну упряжку волов было хлопотно, нанимать – дорого. Смерды из соседней веси, не любившие бортника за грубость и скупость, драли за наем повозки безбожно. Теперь Бакула находил предложение Софрона работать за четверть барыша честным, но договариваться было не с кем. Потеряв Улыбу, Софрон не столько продавал свой мед, сколько употреблял сам; года не прошло, как он опился до смерти и дом его, как выморочное имущество, забрал князь. Бакула, услыхав об этом, сильно горевал.

Улыбе минуло пятнадцать, когда отец снова вывез ее в Белгород. В первый же день возле их воза остановился немолодой, кряжистый дружинник с проседью в бороде. Меда он не купил, зато долго, не отрываясь, смотрел на Улыбу. Назавтра дружинник пришел снова и пригласил Бакулу в гости. Вернулся отец хмельной и довольный.

– Мужа тебе нашел! – сказал Улыбе. – Радуйся! Княжий дружинник сватает. И не просто дружинник – десятник!

– Он же старый! – ахнула Улыба.

– Какой старый? – обиделся отец. – Меня на пять лет моложе… Зато богатый: дом свой, подворье, кони, живность всякая. Будет где нам остановиться, может, мед варить здесь станем. Старый… – повторил отец недовольно. – Зато родни никакой, помрет или убьют – все твое!

Меша, так звали десятника, настолько захотел Улыбу, что не позволил увезти ее домой. Их обвенчали в маленькой посадской церкви, а свадьбы, считай, и вовсе не было: сидели за столом отец с братьями, да Меша позвал нескольких товарищей. Товарищи поднимали кубки за красоту невесты, отец с братьями – за прибыток в доме. В первую же ночь Меша побил жену. Стегая плетью, требовал рассказать, как утратила девичью честь. Улыба, испугавшись, призналась во всем.

– Бакула порога моего не переступит! – пообещал муж и слово сдержал.

Улыбу Меша более не бил, но и не берег – заставлял работать, как смердку. Богатство позволяло десятнику держать служанку, он обещал нанять ее до свадьбы, но после первой ночи передумал. Улыба догадывалась, что, случись у них по-другому, Меша холил бы ее и лелеял, как некогда Софрон. Она надеялась, что со временем муж оттает, станет поласковей. Вот только надо родить ему сына или дочь… Но дети за два года у них не завелись, а тут случилась война с Великим….

Бакула прознал про смерть зятя в один из своих приездов и сразу побежал к Улыбе. Вместе с сыновьями. Улыба приняла родичей достойно. Гойка – овдовев, Улыба первым делом наняла служанку – накрыла щедрый стол. Были здесь и колбасы, и копченые языки, и жирный медвежий окорок, свежий пшеничный хлеб и вдоволь меда. Дома Бакула и его сыновья мед не пили, из бережливости пробавляясь брагой. Сейчас питье было дармовое, и мужчины быстро захмелели.

– Нельзя бабе одной! – сказал Бакула, ставя пустой кубок на стол. – Всяк обидеть может. Гуня, – бортник указал на старшего сына, – переберется сюда с женою своею. Служанку выгонишь – нечего попусту серебро тратить! Будем сюда мед возить и здесь питье варить.

– Нет! – коротко ответила Улыба.

Бакула изумленно поднял брови:

– Перечишь отцу? Ты?

– Перечу! – согласилась Улыба. – Могу. Это все мое, – обвела она рукой, – и я здесь хозяйка. Жить буду, как захочу. Ни Гуни, ни кого другого здесь не будет!