Анатолий Дроздов - Хозяин дракона

– Еще! – велел сотник, отступая на шаг.

Олята, все так же глядя в глаза хозяина, ударил снова. В этот раз Некрас не охнул – закричал, закрыв руками низ живота:

– Гляди, куда бьешь! Остолоп! Мы ж не на войне! Меня теперь Улыба выгонит…

Олята испуганно отступил, со страхом ожидая расправы. Заслужил… Всю злобу свою выплеснул в этом ударе. Некрас же, пошипев и поохав, выпрямился, похромал к нему и одобрительно хлопнул отрока по плечу.

– Догадался все же… Я нарочно не подсказывал… Будет из тебя добрый вой! Только упражняйся сам. Прибьешь меня ненароком, кто на смоке полетит?..

Олята послушался. Теперь он упражнялся наедине с рогожными человечками – отрок научился их плести, а рогож в доме хватало. Человечки получались не такие красивые, как у Некраса, но для дела пригодные. Некрас, возвращаясь от Улыбы, подходил, смотрел, одобрял или же поругивал, давал советы, после чего шел к своему змею. Пока он летал, Олята повторял уроки – с копьем, с метанием сулиц и боя сулицей, зажатой в руке. Когда надоедало, отрок садился на коня и мчался на рогожного человека с копьем наперевес. От таких ударов плетеный человек расползался на куски, поэтому Олята колол и колол до тех пор, пока на рогоже не оставалось живого места. Еще он наловчился бросать сулицы на скаку. Некрас не учил его этому, отрок сам додумался. Как-то Некрас, воротясь, застал его за этим занятием и посуровел лицом.

– Блажь! – проворчал, когда Олята подскакал к нему. – Не нужно это.

– Почему? – удивился отрок.

– Так не воют. Ты хоть раз видел сечу?

– Нет. Как батьков убили, и то не видел.

– Расскажу. Конные летят на врагов с копьями, те засыпают их стрелами. Сшиблись, копья – долой, в тесноте с ними не развернуться, начинается сеча. Тут уж кто проворней… Пешие идут друг на друга с копьями, стреляют из луков и только в двадцати шагах начинают бросать сулицы. Потом – в копья! Не удержал врага на длине древка, копье бросай, доставай нож… Такая теснота начинается, что повернуться трудно! Еще сулицы добре бросать со стен, когда враг идет на приступ. А с коня… На охоте разве. Еще можно, когда врага бегущего гонишь, но это подлое дело! Какой из него враг, раз бежит? Мечом плашмя или древком копья ударил, оглушил и связал для полона… Беззащитного убивать – грех! Так что брось…

Тем же вечером, натирая в бане Некраса мочалом, Олята осторожно потрогал шрам на его груди.

– Это что?

– Говорил: учителя добрые были! – хмыкнул Некрас.

– Разве так учат?

– Бывает и так. Тебе спину пришлось выдубить, чтоб понимать стал, а меня учили железом.

– Это сулица?

– Нож…

– Убить хотели! – догадался Олята.

– Хотели, да не вышло! – криво усмехнулся Некрас. – Рубаха железная на мне была, да и нож в кость попал. Не дошел до сердца. Учил же тебя: в грудь не меть! Бей в мягкое… На человеке много мест, броней не закрытых, где жилы важные проходят. Достаточно легко чиркнуть – ножом или сулицей, и ничто не спасет. Я места те углем мазал, помни!

– Что стало с тем, кто ножом ударил? – спросил Олята.

– С ним еще не стало, с ним еще станется, – загадочно ответил сотник и принялся обливать себя из ковша…

Едва переступив порог дома Улыбы, Некрас понял: сегодня меда не будет. Стол, за которым, выпрямив спину, сидела Улыба, был пуст, губы хозяйки – пухлые, алые губы, созданные, чтоб их целовали, – сурово поджаты. Руки сотника, привычно потянувшиеся к застежке пояса – снять вместе с саблей и бросить на лавку – замерли на полпути. Некрас остановился у порога и заложил руки за спину. Захочет хозяйка – позовет. Нет – уйти проще.

– Приходила твоя… – зло сказала Улыба. – Сказала: ты послал!

– Кто приходил? – не понял Некрас.

– Блядь! – вспыхнула Улыба. – Молодая, красивая, одежа на ней добрая… «Некрас, – говорит, – велел кормить!»

– Так это нищенка! – догадался сотник.

– Не похожа на нищенку! Я же кажу: молодая, красивая, одежа добрая…

– Купила, значит, одежу. Я денег дал.

– Ты, выходит, ее одеваешь, а кормить я должна?

– Я заплачу. Она не сказала?

– Почему я должна их кормить – даже за твое серебро?! – взвизгнула Улыба. – Совсем сором потерял! Блудник!

– Послушай! – Некрас шагнул ближе. – Она вдова, мужа, как у тебя, засекли. Дом сгорел, дети малые…

– Ты пожалел?

– Должен пожалеть.

– Это почему?

– Потому как дом ее спалил. Из Городца она…

– Всех не пожалеешь… Мало ли у кого мужа убили или дом спалили… Кто мне помог, как овдовела? Сама мед варила и на торгу стояла!