Олег Языков - Гром и молния

– Как ты любишь говорить – «ага»! А что ты так заробел? Товарищ Берия тоже человек. Он тоже кушать любит! Ну, двинули? Давай-давай, не тушуйся! Давно уж я хотел сюда попасть, а тут – как по заказу! Пошли, Вася, щас шашлычка ка-ак навернем!

Так оно, в общем-то, и получилось. Навернули. Но вот того, что получилось в итоге, я, признаться, не ожидал. А получилось хорошо. Да что там! Просто здорово получилось! Нет, товарищ Берия нас за свой столик не пригласил. Не о том вы подумали. Но кое-кого мы встретили…

Не успели мы достаточно близко подойти ко входу в ресторан, как возле него остановились три легковые машины. Захлопали дверцы, и тут же образовался маленький, веселый людской круговорот. Яркими цветами на этой клумбе запестрели красивые женские платья. Зазвенел девичий смех, весело забасили мужчины.

Как мне показалось, все вращалось вокруг одной пары. Он, офицер, стоял к нам спиной. А вот она… Красивая светловолосая женщина улыбалась, прикрывая глаза от солнца продолговатой перламутровой сумочкой. Она показалась мне смутно знакомой. Та-ак, кто это еще?

– Виктор! Смотри! Это же киноартистка Валентина Серова! – радостно подпрыгивая, проговорил Василий. – Пойдем, пойдем! Посмотрим поближе!

Точно! Серова! Теперь и я узнал третью блондинку Советского Союза. А если это Серова, то рядом с ней должен быть… Офицер обернулся на мой взгляд.

– Костя! Симонов! Здравствуй! Узнал?

– Виктог! Здгавствуй, догогой! – Симонов радостно приобнял меня. Кажется – искренне… – Ты уже Гегой? Поздгавяю! А ты знаешь, Виктог, ты и мне пгинес удачу! – вполголоса продолжил он. – Тот очегк, помнишь? Говогят, сам… – он поднял палец вверх, – сам, понимаешь? Заметив!

Симонов не выговаривал не только букву «Р», но и букву «Л». Может, потому и писал, что хорошо говорить не получалось? Шучу…

– Виктог, – он отстранился и притянул за локоток Серову, – познакомься! Это моя жена.

– Кто же не знает артистку Серову, Константин! От всей души поздравляю вас! Желаю счастья!

Я был не совсем искренним… Точнее – совсем неискренним. Не так уж и давно, в своем времени, конечно, по телевидению транслировали сериал. Как он уж там назывался? «Звезда сцены»? Нет – «Звезда эпохи», вот как. Признаться, я его не смотрел – смотрела жена. А я сидел на диване, погруженный в разные интересные книги, надерганные с «Самиздата». Но, вольно-невольно, на экран я поглядывал. Да и жена часто обращалась с вопросами – а что Рокоссовский, а это кто? А правда, что Свердлин астраханец? Приходилось пояснять. Так что что-то я увидел и запомнил. Да и читал я о ней кое-что. По крайней мере, то, что не будет у них счастья, я знал. Не любила она Симонова, жила с ним, но не любила. Мне кажется, она любила только своего первого мужа – знаменитого летчика Серова. А он погиб, разбился в полете. И Валентина настолько тяжело переживала его смерть, что, как говорят, на каком-то торжественном банкете обратилась с просьбой лично к Сталину. А просила она не больше и не меньше, как переселить ее из новой, только что полученной Серовым квартиры в другую. Эта квартира, вещи, вся обстановка постоянно напоминали ей о безвременно погибшем муже. А получили они пятикомнатную квартиру репрессированного маршала Егорова. Много вы знаете женщин, которые так легко откажутся от роскошной квартиры в центре Москвы? Ведь москвичей, как совершенно справедливо заметил сам Воланд, категорически испортил квартирный вопрос. Да-а… А потом – ее встреча с маршалом Рокоссовским. Что там между ними было – не мое это дело. Это касается только их двоих. Но вот дурить Симонову голову не следовало бы… Распался их брак в пятидесятых. А Серова потеряла все – интерес мужчин и зрителей, сына, дочь, здоровье… Стала пить… Да ну все это к чертям собачьим! Грустно…

– Разрешите и мне представить – мой боевой друг и защитник! Вася! Иди сюда, знакомься!

Пунцовый Вася пожал руку Симонову и не отрываясь, как кролик на удава, все смотрел и смотрел на его жену. На губах его блуждала счастливая улыбка.

Да, симпатичная женщина. Не мой тип, но – симпатичная. Можно сказать – просто красивая. Да и другие девушки весьма себе ничего. Что я уже заметил – женщины сороковых годов какие-то другие, непривычные. Естественные, более самостоятельные, решительные, что ли… Или это война накладывает свой отпечаток? А внешность? Нет никакой лишней косметики – чистая, ровная кожа, хорошие волосы, ну, может, немного пудры на носик и совсем чуть-чуть губной помады. Вот только эта их привычка выщипывать брови… Впрочем, этим грешат далеко не все! Да! Еще, по моему мнению, им идут простые, но очень милые и женственные платья. Шелк или легкий ситец. Что-то подобное носила и моя мама, самая, как вы понимаете, красивая женщина на свете. А вот каблучки можно сделать и немного повыше. Будет только лучше – все-таки женская ножка на высоком каблучке обретает этакие волнующие простого майора ВВС волшебные очертания… О чем это я? Ах, да!