Олег Языков - Гром и молния

«Начальнику ГРУ НКО СССР

генерал-лейтенанту Ильичёву И.И.

Во исполнение Ваших указаний, полученных шифртелеграммой № 233 от 02.07.43 г., мною выполнено следующее…

…удалось принять личное участие в составе АУГ «Молния» в отражении налета группы бомбардировщиков 4-го воздушного флота гитлеровской Германии, участвовавшей в т. н. «звездном налете» с юго-западного направления, ориентировочно – до двухсот «Ю-88»…

…замкомандира АУГ «Молния» по боевой работе м-р Туровцев В. М. непосредственно перед вылетом лично проверил боеукладку всех истребителей группы…

….при этом касался руками как снарядных ящиков, так и казенников бортового оружия истребителей…

…поскольку мой истребитель «Ла-5ФН» б/н 33 стоял на другой стоянке, его вооружение предполагаемому и возможному воздействию м-ра Туровцева В. М. не подвергалось, поэтому лично я никаких особенностей и отличий при стрельбе по противнику не наблюдал, ничего конкретного по многократно возросшей мощности зажигательного заряда пояснить не могу…

…в ходе боевых действий было сбито, по уточненным данным, тридцать девять (39) бомбардировщиков противника. (Фотографии сбитых самолетов прилагаются. Прошу обратить внимание на снимки № 32, 44, 56, где крупным планом показаны места воздействия высоких температур на металл обшивки и моторов сбитых самолетов.)…

…удалось изъять образцы боеукладки с трех истребителей «Як-3» № 7, 9, 13.

К этому прилагаю:

1. Снаряды осколочно-зажигательно-трассирующие (ОЗТ), калибр 23 мм, взрыватель К-20М – 2 шт. Из них:

– с зарядом гексогена, тротила и тетрила (ГТТ), нижняя зажигательная шашка из зажигательного состава ДУ-5, общий вес шашек 15,6 г. – 1 шт.;

– с зарядом верхней и нижней шашки из взрывчатого вещества A-IX-2, общий вес – 15,6 г. – 1 шт.

2. Снаряды бронебойно-зажигательные (БЗ), калибр 23 мм – 2 шт.

Внешним осмотром следов воздействия на боеприпасы не выявлено. Прошу передать их для изучения, анализа и выдачи заключения в ведомственный военный институт № 9.

Хочу вам сказать, что тогда я этого документа, естественно, не видел. А то бы непременно спросил подполковника Воронова: «А как же вас, батенька, на самом деле звать-то?»

Вот так! Самое интересное было то, что эти снаряды никакому воздействию не подвергались и пирозаряда не несли.

Меня душили беспокойство и тревога. Я места себе не находил. Наконец я уяснил причину беспокойства, назвал себя тупицей и чурбаном бесчувственным, выпросил у командира машину и поехал в штаб воздушной армии. Мне был нужен солидный узел связи…

В штабе я уже успел кое с кем познакомиться, столкнуться стаканами, и к моим просьбам прислушивались. Так что через полчаса я уже сидел в аппаратной узла связи и надрывался криком: «Трубач?! Дай Гвоздику! Гвоздику, говорю, дай!»

Ф-ф-фух-х, ну и связь! Действительно, так проще докричаться – без телефона…

– Гвоздика? Наконец-то! Нет, это я не вам, девушка! Я говорю – не вам! А зачем к вам звоню? Тьфу, ты, пропади все пропадом! Нет, девушка, это опять не вам! Да не вам, я говорю, черт меня побери! Дайте мне ночников. Не знаю я, какой у них сейчас позывной… Был вроде Сова… Да не знаю я! Я вам из Курска звоню, помогай, девушка! Я своей невесте звоню – помогай, родная! Сова? Наконец-то! Это вас бывший сосед по Крымской тревожит, мой позывной – Дед. Покричи мне, девонька, к трубе старшего лейтенанта Лебедеву. Ага, Катю. Жду.

Пауза… Я переложил трубку в другую руку и улыбнулся девушке-телефонистке, которая сидела с покрасневшими щеками и делала вид, что она совсем-совсем, ну абсолютно не прислушивается к разговору…

В трубке что-то стукнуло, я еле-еле разобрал: «Кто? Де-ед?» – стукнуло снова, и я услышал низкий, с хрипотцой от бесчисленных папирос, голос «матери-игуменьи» – командирши полка «ночных ведьм».

– Виктор? Виктор… мы тебе и написать не могли, номера полевой почты не знали…

А потом… ровный, стылый, далекий голос сказал главное:

– Катя погибла, Виктор. Уже два дня прошло, как она не вернулась из боевого вылета. Сгорела в своем самолете, Витя… Ты уж крепись, ты ведь мужчина, офицер… герой-летчик. Крепись, Виктор, и надейся – может, жива? Мертвой ее ведь не видели…

Дальше я не слушал. Меня накрыла какая-то темнота… Последнее, что я помню, это писк: «Товарищ майор?»

В себя я пришел от доброй, дружеской оплеухи.