Олег Языков - Гром и молния

Тихо расстаться со мной не захотели – кто-то громко заорал сзади. Наверное, что-то вроде: «Держи демонов!» Не знаю, не владею немецким. Но не «Гитлер капут!» кричали, это точно.

Эти крики меня взволновали, рука дрогнула, и я обронил аж две «лимонки». Испугавшись, что меня не так поймут, я быстренько свинтил от рощи подальше в кусты. Но все равно – взрывы гранат и вопли недовольных туристов я услышал.

Так, ребята! Что-то тут людно! Не мог Вася тут спрятаться. Тут и спокойно спуститься на парашюте у него не получилось бы. Обязательно какие-нибудь немцы подбежали бы его поприветствовать. Этот вопрос надо разъяснить.

Я снова скрылся в кустах. Уединение становилось плохой привычкой – так и в аутиста недолго превратиться.

Надо кого-то найти и поговорить. Кого-то, кто может знать, где Вася. А кто может знать? А вот пулеметчики и могут! Василий прыгнул часа полтора как, даже больше. А эти, наверное, сменились максимум час назад. Так что шум и сплетни они должны были и слышать, и знать. Бегом к ним!

Бегом так бегом. Лучше прыжком. Я появился у пулеметного расчета за спиной, метрах в семи. Но один из немцев что-то услышал и стал поворачиваться ко мне. Оружия у него в руках не оказалось, но двух собеседников мне было многовато. Поэтому я кинул ему стрелку, а он не смог ее поймать и только удивленно ойкнул…

Второму я попросту дал по каске телекинезом, и он впечатался башкой в треножник пулемета. Получилось громкое «бам!», и немец впал в нирвану.

Во фляге у него был кофе, да еще, по-моему, с ромом, что ли… В общем, я скинул с него каску и вылил всю флягу ему в лицо. Поскольку в рот ему я забил кляп, возразить он не смог.

Встал вопрос процедуры переговоров. Меня не сопровождал переводчик, да и вообще… Раскрывать пасть немцу было незачем. Я посмотрел ему в глаза и спроецировал простую картинку: в небе болтается парашютист.

Тут же пошел отклик: немец дернулся, и я понял, что Василий начал стрелять еще в воздухе. И даже смог ранить кого-то. А потом он приземлился, и его быстро сбили с ног, запеленали в полотнище парашюта и начали со вкусом бить ногами. Пока не подбежал офицер и не остановил избиение. Сейчас Василия держали в погребе на хуторе, километрах в двух отсюда. Сколько там людей? Пустяк – и десятка не будет.

Я убил немца, связал его с трупом напарника ремнями и, оттащив их телекинезом подальше, свалил трупы в овраг. Найдут, конечно, но не сейчас… А минут через десять это будет уже неважно. Где там этот хуторок в степи? Я приник к биноклю…

Около хуторка стояли полуразрушенные сараи. Вот туда я и сквозанул. Стояли они на абсолютно ровном месте, и подойти к ним незамеченным никто бы не смог. Потому и присмотра за ними, считай, не было.

Проскочив за сараи, я присел в густеющей длиннющей тени – было уже около семи часов вечера – и начал копаться в сумке из-под противогаза. Сало еще рано, спирт… спирт скоро, наверное, пригодится, синяки прижигать. Бинты тоже, пожалуй, нужны будут.

Немцы ходили по двору, что-то говорили, гоготали, как гуси. Собственно гуси тоже гоготали… Те, которые остались. Потому что их поголовье немного сократилось. Несколько немцев сидели без мундиров, в одних штанах с подтяжками, и щипали битую птицу. Так, приятного аппетита, геноссен. Я закончил копаться в сумке, взял приготовленные стрелки и спокойно пошел к дому…

…Всего немцев оказалось восемь человек. А хозяев хутора было шестеро. Трое детей, двое стариков. Они лежали в яме для мусора, метрах в сорока от хуторка. Я заметил эту яму по трупам двух собак. Видимо, животные выли над телами хозяев, и душевные немцы помогли собачкам забыться.

Я собрал все документы, какие нашел, в планшет унтер-офицера, туда же упихал найденный у унтера Васькин «ТТ», выбросил затворы от оружия немцев в выгребную яму и пошел искать своего ведомого.

Сбив железную накладку, я открыл дверцу в погреб.

– Вася, ты здесь?

– Командир? Ты?

– Я, я, Василек. Как и обещал. Вылезай – твой отдых закончился… Пора обратно на войну, Вася. Долги у нас, видишь ли, опять накопились.

Васек, постанывая, вылез из погреба, как разбуженный медведь из берлоги. Его лицо переливалось радугой.

– Эк, Вася, как они тебя отделали-то… Качественно…

– Ничего, я тоже двух подстрелил.

– Да знаю уже… Повернись ко мне спиной.

Закончив обрабатывать его раны спиртом и перебинтовав окровавленные руки, я взглянул Васе в глаза и дал ему установку: «Спа-ать». Как Кашпировский какой, прости господи… Объяснять ему, каким образом можно перемещаться на десятки километров, я не хотел… Ну, поехали. Нас уже ждут, пожалуй.