Олег Языков - Гром и молния

– Разреши, командир? – в дверях появился Рыбкин.

– Заходи-заходи. Сейчас я тебя порадую. Мы вылетаем на фронт!

– Ну, наконец-то! Давно пора! Что делать будем?

– Садись. Доставай свой кондуит. Пиши!.. – И понеслось…

И это не могло не радовать!

– И последнее, Федор Тимофеевич, – я постучал карандашом по карте, – место базирования… Оно еще не определено. Пока приказано сесть прямо в Ленинграде, на аэродром корпуса ПВО. Прибудем и получим задачу непосредственно на месте, от командования 13-й воздушной армии. Генерал-лейтенант Рыбальченко попросил нас на усиление, он нам задачу и поставит. Может, еще что-нибудь и командующий ВВС флота генерал-лейтенант Самохин подбросит. Отказываться мы не будем. Наоборот – примем с благодарностью. А в целом ситуёвина такая… Как ты знаешь, в результате операции «Искра» в январе сорок третьего года наши прорвали блокаду, и Ленинград сейчас имеет связь с Большой землей через узкую полоску берега южнее Ладожского озера. Там смогли быстро бросить железнодорожный путь. Ленинградцы его «Дорогой Победы» называют… Это сразу сказалось на положении города и людей – стало немного легче, подвоз продовольствия и других грузов заметно возрос. Но гитлеровцы по-прежнему стоят у стен города. Они стремятся любой ценой удержать Ленинград в тисках блокады, сохранить контроль над акваторией Финского залива и Балтийского моря, чтобы предотвратить выход Финляндии из войны. Ну, это уже высокая политика, задачи стратегического плана. У нас задачи скромнее. Так вот… Сейчас продолжает действовать «Дорога жизни». Да-да. Трасса по Ладоге работает, ходят суда, доставляют грузы. И транспортная авиация летает – туда груз, обратно – людей вывозят. Про «Дорогу Победы» я тебе уже говорил. А вот знаешь ли ты, Федор Тимофеевич, что есть еще одна, малая, так сказать, «Дорога жизни»? Да, есть! Она соединяет «Ораниенбаумский пятачок» с Лисьим Носом через Кронштадт. И в навигацию тоже используется. Сам понимаешь, немцы в покое все эти транспортные маршруты не оставят. Мало того, что на них немецкие бомбардировщики налеты совершают, так еще и асы из 54-й истребительной эскадры «Грюнхертц» – «Зеленое сердце» (наши их «зеленые жопы» называют) повадились шкодить. А что? Бомбы подвесят на пару «Fw-190A4», а еще одна четверка их охраняет. Ударят – мало не покажется! Они даже пятисотки могут таскать, а уж по 250 килограммов и подавно… Представляешь, две бомбы по 250 кило по поезду с грузами для ленинградцев? Считай – нет больше эшелона, что не разобьют, то сгорит… А потом пойдут на Ладогу и пушками наш маломерный флот гоняют. Для баркасика одной-двух очередей за глаза хватит. Вот мы эти «зеленые жопы» и должны будем в чувство привести. Порвать их на британский флаг, так сказать.

Брови капитана Рыбкина приподнялись в веселом изумлении.

– Ну, это я так… образно. Не цепляйся к словам. Короче – задача понятна?

– Да что тут не понять-то, Виктор Михайлович? Надо – сделаем! Для того и готовились, для того и учились… Вот только с обеспечением как будет? С обслуживанием?

– А тут одна надежда – на «Дуглас» полковника Надеждина. Придется ему бобиком покрутиться, будет боеприпасы и техников туда-сюда возить. Куда мы перелетим, туда и он.

– А полковник Надеждин… это кто?

– Сейчас расскажу… – Я коротко поведал НШ, как наш Вася стал «оборотнем в погонах».

– Ясненько… – подумав, промычал Рыбкин. – Ну, тогда будем считать, что вчерне мы вроде все обговорили. А там – война сама покажет. Когда летим?

– Да послезавтра и вылетаем, чего тянуть-то? Транспортник нам дают, он и нашим штурманом будет. Проведет до Ленинграда. А там скажут, куда подсесть… В общем, Федор Тимофеевич, готовь все наземные службы к перелету. Я займусь летунами, ладно?

Не успел НШ выйти, как дверь снова приоткрылась, и в кабинет заглянул хмурый Петрович.

– Разрешите, товарищ майор?

– Да заходи, Петрович… собственно, ты уже и зашел. Что случилось? С машиной что?

– Что с ней будет, с машиной-то? Ездит, бензин только жрет, как сапожник самогонку… – Петрович помялся и «бабахнул» свой вопросик. – На фронт?

Я аж рот раскрыл.

– Слушай, Петрович, а ты не аргентинский ли часом шпиён, а? Ты это откуда взял?

– А что тут еще думать? Как ехали из вэвээса – вы аж издергались на сиденье, все «скорей», да «скорей». А тут – совещания сплошняком… Василий опять же в коридоре на часах, секреты охраняет, стало быть. И народ забегал, как наскипидаренный. Что еще другое может быть? – прямо посмотрел мне в глаза Петрович.