Иван Апраксин - Гибель богов

Последние слова Свенельд произнес так мрачно, что я даже испугался. Но, видимо, воевода просто выразил плоды своих действительно тяжких раздумий.

– Наша вера – война, удаль, удача. Наши боги – воины. Мы не станем служить чужому и слабому богу, которого распяли на кресте. Это было бы позором для нас. Наши пути со славянами разошлись. Славян больше, чем нас, но мы воины, и мы не будем плясать под славянскую дудку. Кто хочет мира, пусть ищет мир. А кто хочет войны и славы – тот найдет их.

Спутники воеводы уже несколько раз тревожно и вопросительно взглядывали на него, а он все говорил и говорил. Свенельд не мог остановиться. Всегда немногословный, сейчас он был даже слишком словоохотлив. Он говорил и никак не мог выдавить из себя главное – не мог найти в себе сил сказать это…

– Мы уходим, – вдруг, не дождавшись, когда воевода решится, выпалил Фрюлинг. – Мы, народ русов, уходим от вас и будем искать свою судьбу и удачу в другом месте.

– Христианами мы не станем, – разом подтвердили два другим боярина, до того сидевшие молча. Они сурово смотрели на меня, и в их серых глазах я читал осуждение.

– Ты нас не заставишь изменить нашу жизнь, князь, – повторил Фрюлинг. – Мы уйдем и будем жить по-прежнему, как сами хотим.

Ну вот, теперь главное было сказано!

Я почувствовал, что можно расслабиться, ведь непосредственная опасность миновала. Меня не станут убивать прямо здесь. Не будут душить, колоть, резать и мой труп затем не выбросят из окна во двор.

– Я не могу вас остановить, – произнес я чуть осипшим голосом и сам не понял, сказал я это вопросительно или утвердительно.

– Нет, не можешь, – подтвердили мои визитеры. – Мы решили уйти и уйдем. С христианами нам нет одной дороги.

Что ж, это тоже было решение вопроса. Причем куда более мирное, чем можно было предполагать. Если русы уйдут, население Киевского княжества, да и других земель станет более этнически однородным. Во всех городах и селах будут решительно преобладать славяне. А они, как я уже успел заметить, были в основном доброжелательно настроены к христианской религии. Во всяком случае, славяне не поклонялись воинственным богам и не так дорожили военной славой, как их ближайшие соседи и сограждане.

– Куда вы собираетесь идти? – спросил я.

– Ты дашь нам письмо к императору Василию в Константинополе, – пояснил Свенельд. – Попросишь, чтобы он пропустил наши струги через пролив в Серединное море. Там мы будем искать себе новое место.

Я представил себе Средиземное море и возможности, которые там открывались. Италия, Испания, Греция, многочисленные острова. А есть еще южные берега, где живут арабы…

Это – бурлящий котел, где постоянно идет война всех против всех. Для небольшого, но воинственного и мужественного народа там всегда найдется чем заняться и где сложить буйные головы…

Судьба народа русов была мне предельно ясна. Для этого мне не нужно было обладать даром предвидения. В мире, из которого я прибыл, никаких русов не существовало. Более того, даже память о них стерлась навеки.

Осталось название страны – Русь, но это уже давно славянская страна, и никто в двадцать первом веке не вспоминает о том, что происходит оно от народа рус. Остался город Старая Руса, но кто же вспоминает о его действительном происхождении?

Нет, этот народ обречен историей. Они все погибнут. Может быть, не в этом поколении, так в следующем. Во всяком случае, русам предстояло исчезнуть из истории навсегда. История молчит о том, какую именно землю усеяли русы своими мертвыми телами – Италию, Испанию или алжирское побережье. Если бы я сообщил об этом Свенельду и его спутникам, то нанес бы им обиду. Они не поверили бы мне и решили, что я их запугиваю. Да и должен ли я говорить что-либо? В моих знаниях и комментариях тут никто не нуждался.

– Я дам вам письмо к императору, – сказал я.

На самом деле я испытал некоторое облегчение. Уход русов сильно облегчал мою задачу. Без них переворот в истории страны пройдет менее болезненно, без лишних толчков и ухабов.

Из Великого Новгорода прибыл очередной купеческий караван, и по Киеву разнеслась весть о том, что делается в северных краях. Добрыня Никитич, вернувшись в Новгород, немедленно объявил о том, что все жители без исключения должны креститься. Воины по приказу Добрыни в один день собрали по городу все изображения языческих идолов и выбросили их в Волхов. А те из жителей, кто вздумал возмущаться этим, поплыли вверх животами по Волхову-реке следом…