Иван Апраксин - Гибель богов

В комнате царил полумрак – между мной и пленником горела плошка с фитилем, опущенным в деревянное масло.

– Сколько тебе лет? – спросил я. Потом вспомнил о том, что здесь почти никто не может ответить на такой вопрос – никто не знает счета…

Но парнишка знал.

– Шестнадцать, – ответил он. Как ни странно, под моим взглядом он не опускал глаз. Что бы это значило?

– Как тебя зовут?

– Алексей, – был ответ. Твердый ответ, данный негромким, но решительным голосом.

– Алексей? – недоверчиво уточнил я. – Но это же христианское имя. Ты что – христианин?

Он молча кивнул. Ага, теперь стало понятно, отчего Жеривол захотел принести его в жертву Перуну. Неужели в Киеве еще остались христиане после того, как мой предшественник учинил тут разгром местной церкви?

Алексей оказался сыном казненного священника Иоанна и единственным, судя по всему, выжившим христианином в Киеве.

– Я видел, как казнили твоего отца, – сказал я, и мальчишка ответил мне ненавидящим взглядом.

Конечно, я видел – он сам это знал. Ведь для него я был тем самым исчадием ада – князем Вольдемаром-Владимиром, врагом христиан, который и приказал перебить их всех…

Я позвал Немигу, который сидел за дверью на ступеньках лестницы и, как верный пес, ожидал моих приказаний.

– Развяжи его, – велел я. – Сними веревку. Зачем ты его связал, он же совсем ребенок.

Немига с сомнением покачал головой.

– Ребенок, – повторил он неодобрительно. – Он может быть очень опасен, князь. Ведь он христианин. Разве ты еще не знаешь, он не признался тебе? Ведь он – сын христианского жреца, которого ты приказал казнить.

Мальчишку было очень жалко. Я догадывался, что ему не давали есть и он голоден, как волк. Но просить Немигу принести еды и угощать парнишку здесь было бы полным нарушением обычаев.

Да Алексей наверняка и не стал бы сейчас ничего есть…

– Ты не боишься называть себя христианином? – поинтересовался я. – Знаешь ведь, что теперь в Киеве за это убивают.

Ресницы Алексея, до того опущенные, взметнулись.

– Можешь убить меня, князь, – сказал он. – Ты уже убил моего отца и всю семью. Мне все равно нечего больше жалеть на этой земле. А погибшие за исповедание веры в Христа будут вечно блаженствовать на небесах. Вам, язычникам, этого не понять, потому что вы не знаете истину.

– Ладно, – сказал я после некоторого раздумья. – Знаешь, за последнее время я пересмотрел свои взгляды. Можешь считать, что сейчас перед тобой не тот князь Владимир, который убивал христиан и казнил твоих домашних. Считай, что перед тобой совсем другой человек.

Алексей смотрел на меня молча и только изредка моргал глазами. Он не понимал, что происходит…

– Мне очень жаль, что твой отец и другие родственники и друзья погибли, – добавил я. – Я хотел бы загладить свою вину. Что я могу для тебя сделать?

Что ни говори, а приятно быть повелителем. Если ты плохой человек, то тебе нравится безнаказанно творить зло. Если обычный вроде меня, то приятно быть благодетелем. Но в любом случае неограниченная власть – это самый сильный наркотик в мире.

– Что я могу сделать для тебя? – настойчиво повторил я, но Алексей надолго замолчал.

А что он мог сказать в ответ? Он просто не знал…

Он уже готовился к мученической смерти. Об этом он думал, а вовсе не о том, чего пожелать. Да и что он мог попросить у всемогущего князя? Один, без родных, едва избегнувший мучительной смерти. В городе, который хоть и является родным, но враждебен к нему. Бросить языческий Киев и уехать в христианскую Византию? Но кому он там нужен? Первое, что с ним сделают там, – это обратят в рабство. Не поглядят, что он христианин – там все христиане, и рабы тоже.

Попросить у князя золота? Но золото отберут сразу же, как только он выйдет за ворота княжеского терема. Хорошо, если оставят в живых, но это вряд ли…

Итак, парень молчал. Глаза его из вызывающих сделались растерянными.

Растерян был и я. Не так-то просто сделать добро в этом мире. В каком-то смысле смерть от руки жреца или палача была бы в нынешней ситуации для Алексея самым простым выходом. Мне захотелось сказать ему об этом, но я вовремя сдержался. Уже открыл было рот, чтобы поделиться такой вот веселой мыслью, но потом рот все-таки закрыл.

«Ты – приличный человек, Володя, – сказал я себе. – Ты – московский врач, у тебя высшее образование. Вот и веди себя как приличный человек, а не как киевский князь языческих времен…»

Но что же делать с мальчишкой? Он хочет смерти, но с этим у него всегда успеется.