Евгений Новиков - Снежный мальчик

Она была большая и красивая. Поведет бровью – сердце Рома так и забьется, глянет – по горлу прокатывается холодок. Как от конфеты "Тик-Так".

Знай: если на тебя посмотрела девушка, и по твоему горлу прокатился холодок, это не девушка, а ведьма на тебя посмотрела и ты – ее добыча. Но Ром, которому недавно исполнилось одиннадцать лет, не знал этого.

Однажды, когда он стоял столбом и смотрел, как Алина ловит майских жуков – это было вечером у старого пруда – она неожиданно бросила ему в лицо жука. Жук щелкнул прямо в лоб и отлетел в траву. Все ребята засмеялись, а Ром убежал и расплакался.

Всю ночь он не спал и решил больше никогда не выходить из дома, чтобы не видеть обидчицу, но утром был уже на улице. Он бродил по городу в надежде встретить Алину, но ее нигде не было. И вдруг, когда он уже стал терять надежду, как будто издалека, но в то же время рядом он услышал голос:

– Ты меня ищешь?

Ром поднял глаза – прямо перед ним стояла Алина.

– Ну, вот и нашел, – Алина негромко засмеялась и погрозила Рому пальчиком. – Нехорошо таким маленьким, таким совсем маленьким мальчикам думать о взрослых девушках!

Она резко повернулась и зашагала вниз по улице. Ни секунды не размышляя, куда он идет и зачем, Ром поспешил за Алиной. Сначала она свернула под арку, и они прошли через незнакомый и совершенно пустой двор. Удивительно, что, хотя было лето, двор оказался засыпанным сморщенными осенними листьями, которые тонко хрустели под ногами. Потом они долго шли по тропинке между красной каменной стеной и молочно-зелеными зарослями странных растений, среди которых мелькали фиолетовые, как платье Алины, цветы. Но вот тропинка свернула влево. Где-то в зарослях, скрывших красную стену, раздался быстрый шепот, и звякнуло железо. Ром обернулся, но ничего, кроме колышущихся стеблей, не увидев и опасаясь потерять Алину из вида, прибавил шагу. Слева между зарослями блеснула вода. Алина сбежала к ней и остановилась у большого черного камня. Возможно, он и не был таким уж черным, но река была так сильно залита солнцем, что черными казались и вода, и кусты, наклонившиеся к ней на том берегу, и шипящие на ветру островки тростника.

– Ромчик, ты искал меня за тем… – Алина как-то странно вздохнула, – чтобы сказать что-то? Так скажи, я не буду над тобой смеяться. И никому не расскажу.

Ром молчал, опустив голову.

– Ты любишь меня?

– Люблю, – сказал Ром.

Алина захохотала и, зачерпнув из реки полные пригоршни воды, облила Рома. Он зажмурился, а когда открыл глаза, ведьмы не было. Смеркалось, и мальчик в надежде найти Алину пошел по берегу реки. В полумрачной тишине квакали лягушки, над темно-зеленым зеркалом вод поднимался туман. Погасла полоска горизонта, и по небу – от края до края – рассыпались белые крупные звезды. Огни города остались позади. Холодная вечерняя роса обжигала ноги, но мальчик не останавливался.

Невдалеке мелькнул огонек. Подойдя поближе, Ром обнаружил маленькую деревянную избушку, вроде деревенской бани, окошко которой мерцало неровным светом. Заглянув внутрь, Ром увидел обмазанную глиной печь и короткую деревянную скамейку, на которой в стеклянном блюдце стояла зажженная свеча.

Мальчик осторожно вошел в избушку и стал ее осматривать. Внимание его привлек большой медный таз, стоявший в углу. Сразу было видно, что таз этот старинный – на позеленевших боках его блестели две толстые витые ручки, под одной из которых темнело непонятное клеймо. Дно таза покрывала кисло пахнувшая жижа. К тому времени Ром проголодался. Он слазил за печку и среди вороха разных трав нашел луковицу. "Эх, хоть бы хлеба какой кусочек" – подумал он, принимаясь обдирать луковицу. В этот миг окошко хлопнуло, и большая темная птица взгромоздилась на подоконнике.

– Кыш! – махнул на нее рукой мальчик.

Птица, однако, не испугалась. Тряхнув крылом, она повернула голову боком и так посмотрела на Рома, что по спине у него побежали мурашки. Вдруг птица вся встрепенулась, ударила крылом и, отчаянно кувыркаясь, будто попалась в силки, обрушилась с подоконника в таз. Оттуда полетели длинные черные перья, послышались пронзительные клики и торопливый, все убыстряющийся стук когтей. Вдруг все смолкло.

Прижавшись спиной к стене, Ром неотрывно смотрел на загнутый наружу край медного таза. Из него начало медленно подниматься что-то вроде холма, покрытого черной тканью. Затем образовался еще такой же холм, но поменьше. Оба холма росли одновременно. И вскоре тот, что поменьше, оказался головой старухи в черном платке, а больший – ее горбом. У старухи был длинный, загибавшийся вбок нос и впалые глаза.