Анатолий Логинов: «Попаданец» Сталин. Вождь танкистов из будущего

– Значит, товарищ Жданов, ви считаетэ, что Балтийский флот к военным действиям готов?

– Да, товарищ Сталин. Практически готов.

– Это харошо, товарищ Жданов. А как настроения в Ленинградэ? Нэт необходимости помочь оборонным заводам?

Пока Андрей Александрович рассказывает мне последние новости Ленинграда и области, а также о необходимых, с его точки зрения, дополнительных поставках, я, слушая и запоминая, продолжаю обдумывать необходимые меры. Не забыть, шени деда, про Бадаевские склады.

– Ми вам поможем, товарищ Жданов, – перечисляю действительно необходимое, что можно поставить сверх фондов для Питера. – Но у меня ест одын вопрос. Ви увэрены, что сделано все для сохранения запаса продовольствия? Если не ошибаюс, основные запасы сосредоточены у вас в одном местэ?

На это следует небольшой доклад. Понятно, в таком случае лучше не спорить, а отдать приказ в свое время. И пусть попробует не выполнить. Закругляю разговор и прощаюсь. Нет, но у него явно с сердцем не в порядке. Рука холодная, полнота излишняя. Надо бы врачам подсказать.

Подведем итоги. Судя по всему – человек в целом преданный, но с неба звезд не хватает. Если еще припомнить довольно-таки бездарно проведенную послевоенную кампанию по защите социалистического реализма в литературе, да странную близость к Вознесенскому. Получается, в итоге, что использовать стоит, но воли много не давать. От идеологии понемногу отстранить. Впрочем, какая тут идеология, война на носу. Придется использовать всех, кого можно. «Других людэй у мэня для вас нэт».

Да, еще что-то во время раздумий о Павлове в голове мелькнуло. Вроде о том, что надо бы припомнить всех, кто отличился, и составить список. Нет, еще что-то… Ага, про попаданцев. Надо завтра с Берией встретиться и обсудить вопрос. Не прямо конечно, но так, чтобы выявляли. Может быть, не у одного меня странности в поведении появились. Потом, песни необычные, произношение… Как-то надо замотивировать это задание или нет? Лаврентий мужик умный, все равно ни слова не скажет. Будем полагать, что и не подумает лишнего, а если подумает – оставит при себе.

Опять всплывает мысль: «Нерационально мыслишь. Думай организованно». Ни фига ж себе! Это реципиент меня строит! Но если подумать… признаю, в чем-то он прав. Действительно, растекся мыслию по древу. Все никак не привыкну.

Итак, на завтра – расширенная встреча с работниками авиапромышленности. А сегодня надо более тщательно проработать список перспективных генералов. Кого я помню? Так, Новиков, Голованов, Василевский, Ватутин, Конев, Рокоссовский. А Жуков? Жуков – несомненно, но надо будет после войны за ним присматривать. Помню, что у него головокружение от успехов началось. (Всплывает) Еременко? Не помню. Нет, вспомнил, обещал Гудериана разбить, но подвел. Кто еще? В ответ на этот вопрос всплывает множество незнакомых фамилий. Ничего себе, память у товарища, чуть ли ни всех генералов наизусть помнит. Но мне от этого не легче, ничего про большинство из них не помню. Ага, вот еще трое знакомых – Штеменко, он про Генеральный штаб писал, Антонов, тоже генштабист, и Говоров, артиллерист. Последний еще и фронтом покомандовал, по-моему. А вот Кирпонос погиб в Киевском котле. Что же делать, никого больше не помню. Вот ведь память проклятая. Даже о тех, кого вспомнил, подробностей вспомнить не могу.

Но за Павловым точно посмотреть надо. Помню, что он управление частями потерял, а в его округе больше всего самолетов немцы уничтожили. Надо ему хорошего начальника штаба послать, наверное. С Борисом Михайловичем и Тимошенко посоветоваться и послать. Да и по линии Особого Отдела поплотнее за ним пусть присмотрят. Менять пока не будем. Да и не на кого, по большому счету.

Надеюсь, что это все же сон. Иначе можно сойти с ума. А если не сон? Тогда будем жить, черт побери. Пусть эта сволочь, которая все это сотворила, не надеется… Не дождется. Будем жить, товарищ Сталин, будем жить. Машинально встаю, прохаживаюсь по кабинету и, подойдя к столу, достаю из него последовательно: трубку, пачку папирос «Герцеговина Флор», спички. Ломаю пару папирос, набиваю трубку, прикуриваю. Хорошо! Чего-о? Я ж не курил. Теперь, значит, курю…

Ладно, пора идти. Ждут.

5 мая 1941 г. Москва. Кремль.

Большой Кремлевский Дворец.

Алексей-Иосиф

Эх, а ведь сильно волнуюсь. Как бы чего не ляпнуть сгоряча-то. Аплодировали, кстати, не так уж и долго, дисциплинированно прекратили, как только я место в президиуме занял. Военные. Так, послушаем, что нам сегодня расскажут. Не, доклад и поинтереснее мог быть. Как его? Вспомнил – начальник военно-учебных заведений генерал Смирнов. Надо подумать, кем заменить. Явный бюрократ, мне кажется. А Калинин молодец – кратко и по существу выступил. Вот товарищ Тимошенко и меня объявил.