Артем Рыбаков - «Странники» Судоплатова. «Попаданцы» идут на прорыв

– Генрих, а не опасаешься, что он пакости начнет строить… – вполголоса спросил Небе.

– Нет, – коротко ответил Мюллер, но через пару шагов пояснил: – Он – «мясник» и понимает это. Расстреливать жидов и вешать поляков он может, а вот искать в этих лесах профессионалов – нет. Может быть, потом попробует свинью мне подложить. Да и то, признаться, будет это не свинья, а так, поросеночек – на большее, поверь, фантазии у него не хватит. Но и это – совершенно точно – не сейчас…

Руководитель Пятого департамента Имперского Управления безопасности с сомнением покачал головой, но ничего не сказал.

В комнате для допросов царила спокойная, можно даже сказать, благостная, насколько такое определение вообще можно применить к подобному месту, атмосфера. Никаких «мер устрашения», никакого давления. Сидевший на привинченном к полу металлическом табурете мордатый здоровяк в заношенной и изорванной советской форме подробно отвечал на все вопросы, задаваемые ему Освальдом через переводчика. Стенографист, сидевший за столом в углу, старательно фиксировал все, что говорилось в комнате.

«Интересно, кому можно верить, московскому радио или рейхсминистерству пропаганды? – После получения сногсшибательных сведений и доклада о них «наверх», Бойке объявил перерыв и сейчас задумчиво просматривал стенограмму допроса. – Красные заявляют, что каждый советский человек готов жизнь отдать за свою страну, геббельсовские пропагандисты – наоборот, что русские только спят и видят, как бы скинуть ненавистных комиссаров. А этот, – Освальд заглянул в начало протокола, – Сергей Самчук из Курска, находится точно посередине. И против нас воевал, а сейчас рассказывает все без утайки, по крайней мере, я того, что он врет, не замечаю, несмотря на весь опыт… А то, что, может, именно из-за его показаний мы поймаем этих загадочных диверсантов, его нисколько не смущает. Опять же, доносить он не сам пришел и, если бы его не обнаружила одна из поисковых групп, так и молчал бы».

От раздумий унтерштурмфюрера отвлекла противно скрипнувшая дверь, и вообще, все здание, на взгляд Бойке, требовало серьезного ремонта, но что делать, если другого пока не подобрали?

«Ого, оба-двое пожаловали!» – Освальд вскочил, вытягиваясь по стойке «смирно».

– Сидите, – махнул рукой Мюллер и, подойдя к допрашиваемому, принялся пристально разглядывать ярко освещенное светом сразу двух настольных ламп с полированными рефлекторами лицо.

– Кто такой? – Освальд открыл было рот, но бригадефюрер недовольно поморщился: – Пусть сам отвечает!

Переводчик, пожилой зондерфюрер «G» 43из остзейских немцев, старательно перевел вопрос.

– Красноармеец Самчук, господин генерал! – «Хм, а ранг Мюллера он точно определил! Значит, соображает быстро», – подумал Бойке, услышав перевод ответа.

– Где служил?

– Девяносто четвертое управление военно-строительных работ в Слуцке. Плотник.

– Коммунист?

– Нет.

Шеф гестапо резко отвернулся от русского и, подойдя к столу Бойке, сел на край.

– Расскажи про то, как бежал из лагеря! – Мюллер скрестил руки на груди и снова принялся внимательно вглядываться в лицо пленного.

– Я не бегал, нас освободили, господин генерал!

– Рассказывай с самого начала! – приказал Мюллер, не меняя позы.

– В лагерь я попал…

– Нет, про тот день, когда освободили! – уточнил, выслушав первые слова перевода, бригадефюрер.

Историю про «олимпийские игры» Бойке уже слышал, а потому несколько отвлекся, размышляя о том, что он, наверное, никогда бы так не поступил с пленными. Нет, Освальд был убежденным нацистом, но, сталкиваясь по роду службы с «унтерменшами», воспринимал их не как карикатурных полуобезьян, а как упорного и умелого врага. Точнее, верил он в неоспоримое превосходство немецкой расы в целом над другими, но именно как общности людей, ведомых к своей цели гениальным фюрером, а не как сборище сверхсуществ. Тут, опять же, сказывался характер его службы – слишком часто «истинные арийцы» вели себя по отношению друг другу совсем не так, как предполагала идея «О великом братстве германской крови».

– …вы уверены, что он сам вызвался на бой? – Вопрос Мюллера оторвал унтерштурмфюрера от логических построений.

– Да, господин генерал! Я этого пленного не помню, он, похоже, недавно к нам в лагерь попал, но драться он точно сам вышел. Даже назад в толпу одного из выбранных оттолкнул.

– Интересное поведение, ты не находишь, Артур? – обратился Мюллер к Небе.