Андрей Курков - Садовник из Очакова

Налил себе Игорь стакан молока и отправился в гостиную смотреть телевизор. На «Новом канале» как раз какой-то детектив показывали. Обычно Игорь смотрел бы фильм до конца, но сегодня всё ему казалось неинтересным. Всё, кроме загадочной татуировки. Минут пятнадцать промаявшись перед телеэкраном, Игорь снова обулся и вышел во двор. Подошел к кирпичному сараю, заглянул внутрь. Но Степана там не было. Не было Степана и в саду, и в огороде.

Игорь зашел внутрь проверить: не исчезли ли вещи садовника. Но рюкзак его висел на гвозде над кроватью, и одежда, сложенная, как после прачечной, аккуратно лежала на старой деревянной этажерке рядом с рубанком и прочим столярным инструментарием.

Вечером перед сном Игорь еще раз подошел к сараю, надеясь увидеть вернувшегося Степана. Однако садовника все еще не было.

Озадаченный его исчезновением, Игорь лег спать, но долго не мог заснуть. Переворачивался с боку на бок, закрывал глаза, но то ли возбуждение, связанное с поездкой в Киев, то ли какая-то не очень внятная тревога держали тело в напряжении. Пару раз ему слышались со двора какие-то звуки, похожие на шаги. Он поднимался, выходил на порог дома, но там его ожидала тишина. Тишина, наполненная обычными ночными посторонними шумами и звуками. Где-то высоко в темном небе летел самолет. Где-то кричал о своем одиночестве пьяный бомж. Где-то на сумасшедшей скорости через Ирпень мчалась иномарка.

Чтобы больше не отвлекаться, Игорь плотно прикрыл форточку, и в конце концов сон одолел его.

А утром к его далеко не бодрому из-за короткого сна состоянию добавилась еще и головная боль. Не сильная, но навязчивая. Эту боль он помнил с детства. Он к ней почти привык и иногда даже не обращал на нее никакого внимания.

– Ты уже встал? – крикнула из кухни мама. – Иди завтракать!

Съев яичницу, Игорь выпил кружку молока, а потом заварил себе чаю покрепче. Пока пил, заметил, что в поднятой чаше весов придавленная гирькой квитанция для уплаты за телефон лежит. Усмехнулся, взял из второй чаши еще одну гирьку и тоже на квитанцию опустил.

– Ты Степану тоже чаю сделай и бутерброд с колбасой! – попросила его Елена Андреевна.

Игорь автоматически кивнул. И вспомнил вчерашний вечер.

«Может, вернулся уже? – подумал. – А если вернулся, то чай да бутерброд его только обрадуют. Заодно и разговорчивее будет…»

«Дарницкий» хлеб, привезенный прошлым вечером, за ночь не очерствел. Елена Андреевна хлеб всегда в целлофановый пакет завязывала. Отрезал Игорь два толстых ломтя. По-крестьянски щедро маслом намазал и по куску докторской колбасы поверх положил. Бутерброды – на тарелку. В другую руку – кружку чаю.

Дверь в сарай была прикрыта. Игорь не помнил: закрывал ли он ее прошлым вечером. На всякий случай постучал. Ответа не последовало.

Оставив кружку с чаем на пороге, Игорь зашел внутрь. Все, как было вчера. Не возвращался Степан.

Прихватив с порога чай, Игорь закрылся в сарае и остановил свой взгляд на рюкзаке садовника. Странный, необычный полумрак помещения – свет сюда попадал только через небольшое окошко справа от двери – создавал немного таинственную атмосферу. Можно было, конечно, щелкнуть выключателем и наслаждаться бодрым свечением стоваттной лампочки, свисавшей с потолка. Можно было бы и настольную лампу принести – благо, три розетки предлагали свободный доступ к электроэнергии. Все здесь было приспособлено для комфортной хозяйственной работы с использованием электроинструмента. Да и сами инструменты лежали и на этажерке, и в двух деревянных ящичках.

Но Игорю больше нравилась атмосфера таинственности. Может, потому что сам Степан так таинственно исчез, прочитав то, что когда-то было наколото на его предплечье? А может, потому что, несмотря на исчезновение садовника, часть тайны все еще присутствовала где-то здесь рядом и ее можно было попробовать отыскать. Только вот где? Может, в рюкзаке?

Нет, Игорь не собирался взять и враз вытрусить все содержимое рюкзака на бетонный пол или на старый половичок. Хорошее воспитание заставляло его уважать любую частную собственность: и движимую, и недвижимую, и даже просто бегающую и при этом лающую – как, к примеру, соседского пса Барсика. Но любопытство, устойчивое и настойчивое, не позволяло Игорю перевести взгляд с этого наполовину пустого брезентового рюкзака на что-нибудь другое. К тому же рюкзак не был застегнут, хоть и имел для этого два ремешочка.