Юрий Валин - «Мы одной крови». Десант из будущего

В ту, в «маринину» ночь к плацдарму прорывались отрядом в пять катеров [67] В ночь с 22 на 23 ноября к плацдарму вышли бронекатер БКА-306 и катер-тральщик КАТЩ-5385 с тремя ботами ПВО на буксире. Позже к ним присоединились вышедшие из Тамани своим ходом ПВО-26 и ДБ-20. . Где-то у вражеского берега пытались прикрыть прорыв торпедные катера [68] В эту ночь у Эльтигена прикрывал прорыв ботов единственный TKA-114. . И все идущие на буксируемых ботах знали, что немцы блокируют подходы к плацдарму — ждут транспорты.

Погода оставалась отвратительной: штормило, низкая облачность. Вышли из Кроткова около пяти, уже в сумерках. Редко била через пролив дальнобойная артиллерия, промелькнули где-то в стороне наши истребители [69] Прикрывали выход истребители И-15 из 62-го ИАП. По метеоусловиям смогли сделать лишь четыре самолета-вылета на подавление артиллерии и прожекторов противника. .

Шли мотоботы, подпрыгивая по волнам, ловя низкими бортами тяжелую воду. Окунался трос буксира в свинцовую серую воду. Свистел ветер, швырял бесконечно острые брызги в лица. Старший лейтенант-военврач все тянул шею, пытаясь рассмотреть суда противника. Без боя не обойтись — блокаду немцы держали плотно. Марина их барж никогда не видела, но, говорили — сплошь бронированные. Что им жиденькая 37-миллиметровая пушечка и единственный пулемет бота? Да и тральщик, что он сделает, связанный буксируемыми корытами? Вынырнет из мокрого сумрака немец, ударит в упор…

Медики молчали. И говорить было трудно, да и не о чем. Марина здесь никого не знала. Еще три девчонки, санинструкторы. Наверное, тоже добровольцы. Наверное, такие же…

Сержант Шведова из своего батальона ушла с радостью. Комбат проходу не давал. С виду нормальный, два ордена, партийный. А нутро кобелиное, аж брызжет. Уже потом, когда Марина все пережила, отдышалась и людям со звездами на погонах слегка поверила, Сергей Вячеславович как-то сказал: людей, особенно мужиков, нужно держать в стабильности, спокойствии и равновесии. Нервы, недосказанность — они всем вредят. Ну, тогда Марина поставить себя и вовсе не умела. Слезы текли чуть что — комбат-капитан то мокрое дело за слабость принимал. Как вообще мужчина может такие гадости подчиненным говорить? Просто изводил. Самым простым выходом тогда казалось себе в рот ствол сунуть. Потому что если в комбата бахнуть, то кроме малодушия будет еще и измена. Все-таки заслужил он те два ордена, воевал аж с 41-го. Вообще-то, останавливало Марину понимание того, что стреляться из карабина вовсе неудобно. Снесешь себе нос или челюсть: и жить трудно, и подохнуть не дадут. Да еще под трибунал криворукая уродина за «самострел» пойдет.

А может, комбат и хотел, чтобы ушла? Ведь специально в сторону смотрел, когда перед строем:

— Есть добровольцы из медсансостава?

— Я!

«Сидор» на плечо, карабин, сумка первой помощи. Уже у машины старшина догнал:

— Сдурела, Маришка? Ой, дурища! Хоть портки ватные возьми. Я у Сереги забрал. На вот…

— Да потону я в них. Намокнут, утянут…

— Что так, что этак, все одно потонешь. Ой, дура, дура… Утряслось бы все.

Может, и утряслось. А может, не успело бы. Через три дня батальон своего часа дождался — перебросили на большой плацдарм. 4 декабря атаковали Булганак — где-то на скатах тех высот и похоронили капитана.

Но все это узнается потом, а тогда медленно, томительно выматывая душу, шли к тому крымскому берегу тяжелогруженые боты — иногда впереди, во тьме что-то сверкало. Пролив казался бесконечным, но немцев не было. Ушли, наверное, в такую поганую погоду-то прорыва-то не ждали [70] Немцы ждали. Перед плацдармом находилась группа из шести БДБ. Каким чудом нашим катерам и ботам удалось проскочить, не ясно. …

Впереди мелькнуло что-то темное — кажется, склон. Отчетливо блеснул разрыв снаряда или мины — звук не долетел, в ветре затерялся… Где-то правее шевельнулся смутный свет, пополз луч по воде залива — прожектор немецкий.

— Проскочили, — крикнул краснофлотец от орудия. — Везучие вы, девчатки…

Разгружались практически на ощупь, подошла лодка — до берега было рукой подать, но вплотную бот подойти не мог. Метрах в сорока от берега по дну тянулся бар — намытый волнами песчаный вал. Дальше опять глубина. Говорили, в первые ночи высадки уйма ребят-десантников так и потонула. Обвешанные боеприпасами и оружием, в намокшей одежде, утопали в считаных шагах от берега…

Впереди мелькал единственный красный фонарик. К лодкам кинулись темные фигуры бойцов, хватали ящики с медикаментами, подавали по цепочке [71] В эту ночь катера доставили 10,6 тонны продовольствия, 100 килограммов медикаментов и 44 человека. .