Павел Дмитриев: Разбег в неизвестность

Вдохновленный успехами «желтой сборки» в моей реальности, Шелепин организовал нечто похожее во Вьетнаме. После корпусов будильников, до которых без особого труда проапгрейдили съездовские часы, там начали осваивать корпусировку микросхем. Никогда не думал, что это настолько трудоемкая и кропотливая операция. Под микроскопом разваривать выводы проводника и ножки корпуса тончайшей проволочкой из высокочистого алюминия, не нарушая при этом строгого температурного режима. Но еще больше времени и ресурсов требовал мониторинг качества изделий. Роботов пока не имелось, поэтому микроскоп, несложное приспособление с контактными площадками, и женские глаза оказались основным средством контроля. И так несколько раз в ходе технологического цикла. Зато транспортная логистика – одно удовольствие. Пара ящиков полуфабрикатов – и готова работа нескольким сотням монтажниц на месяц.

Идея вполне себя оправдала. Советские тетки мгновенно зверели от монотонной работы и начинали тыкать жалом «куда попадет». Никакое увеличение окладов не помогало, они все равно гнали кучу брака, а штрафы мгновенно рождали шквал жалоб во все инстанции и заявления об увольнении. Чего держаться за сложную работу, когда на каждом шагу висят плакаты: «Требуются!» Вьетнамки – совсем другое дело, им выжить надо, это сильно иная мотивация. В то время как у их мужей и братьев как раз смежная задача – занимаются рассеиванием доходной части бюджета по небу в виде ракет «земля – воздух». Так что для нас получился идеальный бизнес.

Хорошо, что успели освоить литье пластиковых DIP-корпусов [11]и штамповку выводов, благодаря артефактам более-менее справились с технологией. Нашли средства закупить в ГДР станки для электроискровой обработки, теперь у МЭПа во Фрязине целый завод по производству пресс-форм, инструмента и точной технологической оснастки.

Приобретать основу и пластификаторы пришлось за валюту во Франции. Не смог химпром СССР справиться с поставленной задачей. Да что там, бесхозяйственность лезла из всех щелей даже на сорок девятом году Советской власти. Первая партия сырья пришла в обычных вагонах. Согласно ГОСТу пробы брали из пары-тройки разных мест. И всем оказалось плевать на то, что верхние мешки грелись на солнышке, а нижние насосались влаги из воздуха. Намешали, естественно, как придется. В результате – дикая усадка и отрыв проволоки от ножек. Зато претензии хрен кому предъявишь: входной контроль на производстве корпусов (два мешка из ста) показал норму. Для сплошной проверки нет ресурсов, не пропускает планово-экономический отдел, ибо ГОСТ и ТУ не велят. Неудивительно, что Шокин начал строить для своего министерства завод пластиков. Странно другое – как при таком махровом отраслевом феодализме Советский Союз дотянул до тысяча девятьсот девяносто второго года.

Для меня это оказалось удобным, денег на утвержденные темы никто не жалел в принципе. Можно было давить ценой хоть самих китайцев, которые, впрочем, пока революционно окультуривались, в смысле увлеченно воевали друг с другом. Стоило почитать «Правду» о боях в Шанхае, вспомнить этот город в две тысячи девятом году и подивиться – откуда только что взялось.

Но чуть делал шаг в сторону от лично контролируемых вождями процессов – все становилось очень грустно. Никто не сомневался в том, что любое реальное изобретение через два-три месяца будет повторено за границей. И никак за этой волной не могла угнаться неэффективная промышленность СССР. Судя по вычитанным между строчек куцым данным, Совет Министров в общем и Косыгин в частности что-то мутили с реальным хозрасчетом. Только время зря теряли на гальванирование зомби социалистической экономики. Но от моих осторожных намеков Шелепин лишь злобно отмахнулся.

Надеяться на патенты? Ха-ха-ха. Во-первых, главные нарушители конвенции, в смысле похитители чужих патентов, – это сами коммунисты. Они почему-то искренне считали, что можно копировать изобретения классовых врагов. Во имя торжества мировой революции, и никак иначе. Своим изобретателям давали бумажки, авторские свидетельства. Может быть, это и неплохо для человека – полсотни-сотня рублей в руки и смутные перспективы прибавки зарплаты после внедрения. Хотя система автоматически порождала вал мелочей, в которые искренне не верил даже сам рационализатор. А также исчезали «момент звезды», сверхцель сказочного обогащения за счет собственного эпохального открытия. Ради которой стоило не спать ночами, откладывать копейки со школьных завтраков, но любой ценой добиваться на засиженной тараканами кухне эффекта какой-нибудь сверхпроводимости.