Вячеслав Дыкин - Гусариум (сборник)

«Лихой мужик, и пожара не боится. Может, открыться ему?» – подумал Пьер, испытующе глядя в безгрешную Прошкину спину.

– А меня, Проний, вывозить не надобно. Мне до Бонапарта нужно, к Николе Явленному. Послание у меня.

– О как! – изумился мужичок. – А дозволено ли будет спросить, что за послание? Небось секретное?

– Не секретное, – усмехнулся Пьер и показал извозчику пистоль.

– Вон оно как… – нахмурился Прошка, но почти сразу просветлел челом. – Дело великое и опасное ты задумал, барин. Пожалуй, подмогну я тебе. Вдвоем да с возком сподручнее будет. Только обещай, ежели убьют меня, сообщить родным в деревню Лесново, что на реке Калинке близ Семеновского скита. Найдешь?

– Найду, – кивнул Пьер.

– Ай, выручайте, святые угодники! Но, пошла, мертвая! – взревел Прошка и пронял кобылу кнутом так, что та рванулась вперед с небывалой силой. – Поедем, Настька, Бонапарта решать!

Тихон озабоченно глянул на свечу. Почти догорела. Встал и пошел к флигелям брать запас. По дороге решил конфисковать еще котелок щей с кухни, встретил любезную сердцу повариху Авдотью Ниловну и совсем запропал. Вскоре из тьмы явился худой и бледный призрачный Сен-Том. Он дремал рядом на лавке. Подергав себя за кончик носа, перечел написанное при свете догорающей свечи. Нацепил смешные круглые очечки толстого стекла и взялся за перо.

Сен-Том как истинный француз и патриот таил в глубине сердца приязнь к деяниям императора. И считал, что даже при всех его ошибках был то человек великий и достойный. Он горько переживал, что Франция не заключила союза с Россией, а вместо этого взялась в одиночку покорять мир и надорвалась, как другие до нее. За долгие годы работы с русскими Сен-Том начал испытывать снисхождение к северным варварам и уважение к их глубокой и мощной натуре. Он также осознал здесь в полной мере, что именно русское оружие долгое время обороняло Европу от нашествия азиатских орд. Тем не менее, понимая, к чему ведут его коллеги по триумвирату, француз не мог не попытаться спасти Наполеона.

– Что там, маршал? Что за дымы? – Орлиный профиль императора бестрепетно встречал отблески московских пожаров. Лицо было спокойно и торжественно. Он снял шляпу и стоял, подняв воротник плаща. Ледяное дыхание севера еще не овладело землей, но уж небеса наливались опасной серостью, предвещая осеннюю непогоду.

– Азиаты поджигают город. Мы направили людей перехватить злоумышленников, – породистое лицо короля Неаполя было спокойно, и только глубокие черные глаза загадочно сияли из-под густых ресниц.

Мимо с песней проносились гусары. Могучие усачи-кирасиры, напротив, смиряли ход своих огромных скакунов, держали строй. Всё как будто было нормально, и всё же…

– Что-то тревожит моего императора? – Жан Корвизар, дородный мужчина с широким полнокровным лицом, окаймленным серебристыми бакенбардами, бесшумно возник за плечом императора.

– А-а, доктор, вы чувствуете сегодня напряжение в тонких сферах? Мне кажется, сюда идет Messager de la mort.

– Вам пошли на пользу наши уроки, – улыбнулся Корвизар, – после Египта астральное око моего императора прозревает дальше и лучше прежнего.

– Значит, убийца?

– Не просто убийца. Посланец Золотой Зари.

– Вот как? Чем же я насолил вашим друзьям? – Наполеон повернулся к медику.

– Друзья? Громко сказано, – загрустил Корвизар.

– Ладно, ладно, – усмехнулся император. – Я в вас не сомневаюсь, Жан. Вы мне брат такой же, как наш доблестный Жоашен.

Мюрат поморщился от такого сравнения. Он не любил колдунов.

– Так кто же он? Или их несколько? – Император с интересом глянул на Корвизара.

– Один. Но стоит сотни. Это плод забытого витального эксперимента наших северных коллег. Отрок, рожденный от магистра ложи Петербурга и Девы Обряда, наследницы многих поколений варяжских воинов. Я чувствую, как сияет в жилах его волшебная кровь. – Доктор причмокнул губами, словно дегустировал сладчайший деликатес.

– Я велю послать солдат, – вскинулся Мюрат.

– Нет необходимости, – эскулап одарил маршала благосклонным взглядом, – я направлю за ним своих слуг. Черная дюжина справится с посланцем Альбиона!

Мюрату стало не по себе. Он любил императора и знал, какой это достойный и сильный человек. Но этот жизнерадостный нетопырь, этот кровопийца Корвизар!.. Словно язва на сверкающем теле Бонапарта. Его помощь никогда не давала чистых результатов.

Тут Сен-Том решил, что сделал всё возможное, чтобы обелить и, быть может, – о, Святая Дева! – спасти Наполеона от своих коллег. Однако это полдела. Что еще скажет граф Толстой? Француз поднялся в волнении, но уйти не успел. Вечерняя мгла пахнула сивухой и породила неожиданно бодрого Степана Сагайдаша.