Юрий Валин - Война после войны. Пропавшие без вести

– Нет! Не трогай его! Он стар и слаб! – Обитатель замка вскочил с кресла. – Он безопасен.

– Стой на месте, мудак брехливый! – заорала Катрин. – Ах, дьявол!

Мохнатая тварь, демонстрируя, насколько она безопасна, клацнула зубами – девушка едва успела отдернуть ногу. Огромные челюсти метили хватануть за колено. Протезы суставов в Тинтадже, насколько шпионке было известно, делать еще не научились. Катрин с чувством ударила ногой, опрокинула вставшего живоглота обратно под стену. Кажется, у этого шерстяного создания все же была шея. Матовый клинок кукри взлетел…

– Пожалей его! Он не причинит тебе вреда, – в голосе долговязого аборигена слышалось отчаяние.

– Да?! Что, ему одной моей обглоданной руки хватит? Тюфяк блохастый.

– Он тебя не тронет. Только не ругайся. Он не выносит сквернословия.

Катрин услышала совершенно непонятную фразу, обращенную к четвероногому агрессору. Судя по просительному тону, животному предлагали не жрать пришелицу. Или жрать чуть попозже…

Тварь поднялась на ноги и, покачиваясь, побрела к хозяину. Судя по всему, скотине пришлось несладко. Катрин почувствовала некоторое удовлетворение.

– Все? Он больше не желает мною обедать?

– Он не ест людей!

– Ага, сразу видно. Игривое доброжелательное животное.

Тварь тяжело села у ног хозяина. Теперь Катрин видела, что это пес, смахивающий на гигантского, страшно заросшего и грязного ньюфаундленда. В холке песик был Катрин по грудь. Удивительно, как удалось его свалить на пол.

– Зачем вы натравили на меня собаку? Мы вроде так мило беседовали. – Катрин прижала к груди искалеченную руку. С перчатки капала кровь.

– Ты сама напросилась. Не надо было ругаться.

– Экая у вас щепетильная и чувствительная собака. А она не будет сильно переживать, что ей навешали позорных пинков?

– Это не собака. Мой друг – из рода Моде Лу [7]. И он гораздо старше, чем вы можете представить.

– Значит, мне повезло. Будь он юн и игрив, наш разговор скорее всего оборвался бы на полуслове.

– Возможно, вы правы. Мы отвыкли от бесед с людьми.

Катрин пододвинула ногой опрокинутую скамью и села, положив клинок на колени. Рука ныла и горела. Но кость, похоже, была цела.

– У вашего Моде Лу зубы не ядовитые?

– Нет. У него старые зубы. Вам нужно, – хозяин запнулся и с трудом вспомнил, – перевязаться.

– Какая правильная и своевременная мысль. Вас не затруднит, если я попрошу воды, а лучше джина, промыть царапины?

– Воды у нас нет. Джин… – высокая фигура повернулась и шаркающей походкой направилась куда-то в темноту.

Катрин смотрела на четвероногого недруга. Пес, или кто он там был в действительности, тоскливо пялился на пришелицу.

– Что, хреново? – пробормотала шпионка. – Мне тоже. И стоило начинать?

Глаза собакообразного Моде Лу вообще не мигали: тускло-желтые, как дешевые фонарики с подсевшими батарейками. Невеселое животное. Впрочем, удары по ребрам кому угодно испортят настроение.

Катрин рискнула снять руку с рукояти кукри. Стянула с раненой кисти перчатку. В нескольких местах ладонь была прокушена, но в целом ужасаться нечему. Крови, правда, натекло порядочно.

– Эй, ты, случайно, не вампир? – спросила Катрин, лизнув липкое запястье. – Нет? Ну и зря…

Пес с презрительной и понимающей гримасой дернул слюнявой губой.

– Ладно, о вкусах не спорят, – примирительно пробурчала гостья. – Куда пропал твой хозяин?

Пес снова поморщился.

– Я ему не хозяин, – выговорил появившийся из темноты обитатель замка. – Моде Лу достаточно повидал в этом мерзком мире, чтобы самому распоряжаться своей судьбой. Возьмите… – он поставил на сундук рядом со светильником кувшин, кружку и положил сверток материи. Катрин на мгновение разглядела лицо старика: густую сеть сухих глубоких морщин, безгубый рот, провалы глаз… У Катрин похолодело внутри. Кадавр музейный. Не человек.

Обитатель замка отступил к креслу. Каждое движение длинной сухой фигуры сопровождалось шорохом и странным похрустыванием. Казалось, из древнего старика действительно песок сыпется.

Катрин подумала, что понятия не имеет, что должно сыпаться из нечеловека.

– Благодарю, вы очень любезны. Но кружка не нужна.

– Вы, люди, всегда пьете дурман.

– Ну, лично мы стараемся пить в меру, – оправдалась Катрин и взяла кувшин. Сверток ткани напоминал пергамент. Таким только мумию бинтовать.

Девушка плюхнулась на скамью, выдернула из брюк подол рубахи и оторвала полосу.