Юрий Валин - Война после войны. Пропавшие без вести

…Ров, оплывший и заросший. Блеск миллиона звезд. Выгоревшие склоны… запах моря… пыльные пятки спрыгнувшей с откоса Блоод. Лунные россыпи на живой глади моря… Катрин съехала вниз следом за подругой, о сохранности штанов будем думать завтра.

Под подошвами песок. Пляж. Блоод уже без рубашки.

– Иди, – кивает в сторону набегающего шуршания волн.

Плюхают по воде ступни. Море мелкое и беззубое. Какое оно будет завтра?

Завтра будет завтра.

Ребристые песчаные отпечатки тысяч волн на дне. Юная волна толкается в грудь, на что-то жалуется. Вообще-то купаться Катрин не собирается. Припухлость на руке едва чувствуется, но мочить свежий рисунок не нужно. Море обиженно вздыхает, выпускает из прохладного плена. Блоод сидит в пенных наплывах прибоя: белые шипучие кружева волн, янтарь пристальных глаз. Катрин садится рядом. У Блоод холодные щеки, ладони чуть стынут, когда их сжимаешь. А губы теплые…

Кажется, никогда не целовались так нежно. Голода плоти нет.

Ланон-ши отстраняется первой.

– Можно смотреть?

Она рассматривает татуировку долго. Без насмешки. Сейчас можно поверить, сколько в действительности лет Бло. Сотен лет. Лета и зимы сотен лет.

– И я? – шепчет Блоод. Вязь звезды-медальона на плече подруги затягивает и ее взгляд. Можно ночь напролет следить за бесконечностью тончайших линий и оттенков, за жизнью призрачных силуэтов. Видеть себя, свое отражение и еще тысячу разных лиц…

– Конечно, и ты. И твой ошейник, и все те кровати, что мы расшатали, и первый олень в Медвежьей долине – все останется со мной.

– Да… – ланон-ши опустила голову. – Можешь взять? Меня? Настоящую? Я могу плавать, – узкая ладошка шлепнула по набежавшей воде.

– Надеюсь, плавать мне придется недолго. Потом придется, или туда, или туда, – Катрин потыкала пальцем вверх и вниз.

– Зачем? – прошептала Блоод, ткнувшись лбом в грудь подруги.

Катрин обняла желтокожее чудо и рассказала о Флоранс. Все, что давно хотела рассказать…

Ночь стояла на месте, луна висела точно вклеенная в черно-звездный бархат. Все шипела, пытаясь слизнуть пляж, одна и та же волна. Катрин говорила, не вытирая слез. Было больно, почти как тогда…

– …Да, – прошелестела Блоод. Коготки зарылись в высохшие пряди странной стрижки Катрин. – Не беспокойся. Мы справимся.

– Да куда вы денетесь, – всхлипнула Катрин. – Ты должна присмотреть за всеми.

– Я старшая, – безо всякой гордости согласилась Блоод. – И тайная.

– Лучше дергать за веревочки, чем дергаться на них. Энгус поможет.

– Куда он денется. Скажи, – ты… Вы. Можете вернуться?

– Может быть. Только это куда трудней, чем найти самую черную дырку в черном небе.

– Нужно просто. Посмотреть.

– Твои глаза мне бы пригодились. Но в том мире слишком много дурной крови.

– Отвратительный мир. Возвращайся.

– Может быть.

– Мы будем ждать. Тебя. Все.

– Не ждите. Никогда не нужно ждать. Ночь проходит. Обними меня. Без снисхождения. Лучше мне завтра быть выпотрошенной куклой.

– Куклы. Игрушки – к Гае. Но снисхождения не будет. Не пожалеешь?

Катрин ахнула, опрокидываясь на песок…

С высокого борта дромона [21]посыпались арбузные корки, и на грязных волнах закачалась еще одна зелено-полосатая крошечная флотилия. О санитарном режиме в порту Глор не слишком-то заботились.

Катрин подумала, что так и не попробовала местных арбузов. Теперь уже и не доведется. Снеккар проскользнул за кормой большого военного корабля, выскочил на узкую полоску чистой воды и тут же оказался в угрожающей близости от крутого борта кнорра [22]. Гребцы, не стесняясь в выражениях, принялись отпихиваться веслами. Узкое тело снеккара отличалось уникальной маневренностью, но отнюдь не готовностью к лихим таранным ударам. Кораблику вновь удалось найти брешь в плотном месиве кораблей. Гавань была забита так плотно, что казалось, выбраться из нее вообще не удастся. Но команда «Айдла», на котором ныне имели честь пребывать в роли пассажиров Катрин и Квазимодо, знала свое дело. Вот и башни, охраняющие выход из гавани. Снеккар обогнул большое судно под оранжевым вымпелом, кажется, это был когг [23]. Впереди открылся залив…

Катрин волей-неволей уже наслушалась о кораблях разных разностей. Пребывание в приморской столице даром не прошло. Вникать в подробности оснасток и количества весел славной армады особенного желания не было, в отличие от тысяч местных героев Катрин двигаться на волшебный юг не собиралась.