Сергей Константинов - «По полю танки грохотали…». «Попаданцы» против «Тигров»

– Что ты выбрала-то? – поинтересовался откуда-то сзади Виктор.

– Вот! – Я ткнула мышкой в трогательный и нелепый танк, и сразу…

– Товарищи танкисты!

Я стою в строю, на мне испачканный маслом комбез. Или тогда так еще не говорили? И – да я снова мужчина, только сейчас меня это почему-то не удивляет. И даже не напрягает… Возможно – только пока.

– Леха, – толкает меня локтем в бок сосед, – а ты уже новые танки видал? Говорят, там такое! – Он закатывает глаза.

Стало быть, я – Леха. Но надо ответить. Я отрицательно качаю головой.

– …главный инженер завода имени Январского восстания товарищ Романов!

Человек в штатском выходит вперед, щуря глаза. Слабое зрение? Или просто от усталости?

– Товарищи, – негромко говорит он. – Я не умею произносить речи… Мы вот с товарищами Обедниковым, – он кивает в сторону второго штатского, скромно стоящего на пару шагов дальше, – и Коганом, – кивок в сторону щуплого капитана, – разработали… Конечно, товарищи, это не танк, это, так сказать, эрзац, но, одним словом. – Он обреченно машет рукой, потом лицо его проясняется. – Товарищи, за основу мы взяли трактор СТЗ-НАТИ. Многие из вас до прихода в вооруженные силы работали трактористами, – он улыбается, улыбка получается измученной – не вымученной, а именно измученной. Когда же он в последний раз отдыхал, этот замечательный человек, придумавший не менее замечательный танк? – Он обшит броней, товарищи, судостроительную сталь нам выделили товарищи с судоремонтного завода… Толщина обшивки от четырнадцати до двадцати миллиметров, между броней и внутренней обшивкой проложены деревянные брусья, так что от пуль и осколков мин вы будете защищены почти наверняка…

Он говорит куда оживленнее, чем начинал. Понятно, что ему проще рассказывать о технических характеристиках своего детища, чем просто толкать агитационную речь. Люди слушают – молча, сосредоточенно.

В самый разгар выступления меня вдруг отвлекает какой-то звук – противный, навязчивый. Муха? На дворе сентябрь месяц! Да, пускай по-одесски теплый, но все-таки сентябрь! Причем вторая половина месяца. Какие уж тут мухи!

Я отмахиваюсь просто так, автоматически, и жужжание пропадает.

Потом мы отправляемся рассматривать танки.

– Ребята, это — еще и стреляет?!

– Против румынов сгодится.

– Ну, да, мамалыжники небось перелякаются да и обделаются.

– Ага, и ихние же танки в ихнем дерьме и завязнут!

– Какие, нах, танки? Немае у румунив нияких танкив. Вон, товарыш комассар казав, шо у них усе танки аж с Первой мировой, да и то французские. Винтовочная пуля – и то, нах, чуть не наскрозь пробивает.

Дружное ржание.

– Нет, ребята. – Качает головой серьезный лейтенант в очках, похожий на Кролика из мультика про Винни-Пуха. – Как же они завязнут? Они-то внутри танков обделаются. Пускай даже и Первой мировой. Стало быть, просто танкисты потонут. А наружу ничего не прольется. Разве только вонь просочится…

Снова ржание, переходящее порой в повизгивание.

– Прольется, – в тон серьезному лейтенанту вторит еще один – коренастый крепыш с удивительно приятной улыбкой; кто-то, кажется, назвал его Костей, – мехводы люки открывают? Открывают. Стало быть, прольется говно.

Солидный «кролик» удовлетворенно кивает:

– Получается, что сперва танкисты захлебнутся, а потом наружу проливаться начнет, и эти французские шедевры в собственном дерьме и завязнут.

«Кролик» – парень интеллигентный, ему слово «говно», видимо, не по нутру.

Крепыш смеется.

– Красотень будет! Танки ревут, гусеницы вертятся, брызги говна во все стороны, и вонь несусветная.

– Спрашивается, зачем на эти, гм… шедевры еще и пулеметы установили? – подхватывает «Кролик». – Мы ж этих потомков древних римлян просто на испуг возьмем!

– Точно, ребята! – Это один из конструкторов танка; незаметно подошел сзади. Впрочем, мы так громко смеялись и галдели, что не услышали бы даже слона. – На испуг! Мы его так и назовем, наш танк – «НИ». На испуг!

Все снова смеются, а навязчивая муха снова начинает жужжать. Я ее не вижу, но судя по звуку – это должно быть что-то размером со шмеля. Потом жужжание потихоньку меняется, и до меня вдруг доходит, что это звук телефонного звонка, но это же маразм, какой может быть телефон тут, на плацу…

И в этот момент понимаю, что ни на каком я не на плацу, что сижу дома у Витька, за его компом, а мой мобильник, жужжа, ползает, готовый свалиться со стола.