Александр Самохвалов - Боевой разворот. И-16 для «попаданца»

Сижу на взлетке, жду. Весь высунувшись из кабины, разумеется. В закрытой обзор никакой. А так – все небо аж до горизонта видно. В общем чистое, но облачка попадаются. Изредка. Видимость, впрочем, по полной. Чтоб не замылились глаза, периодически оглядываю летное поле. Однако, неслабая сила здесь собралась. И главное, все налажено и в готовности. Зенитчики зенитят, получимши звездюлей за утреннее, шестерка «чаек» исправно болтается на трех где-то тысячах, еще шесть в готовности… Все замаскировано, технари суетятся, заправщики шустрят. Точно не помню, но, кажется, в той реальности здесь к этому времени совсем другая картина была [80]. Оп, кажисся, летит что-то. Далеко-далеко на востоке. Малюю-ю-юсенькая такая точечка, и инверсионный след за нею. Тянется.

По глазам Костик определенно чемпион. Очень важное преимущество для боевого летчика, а для истребителя вдвойне… да нет, втройне, пожалуй. Завопив «От винта!», шлепаюсь в кабину и жму пневмозапуск. Движок пошел. Теперь есть время не спеша устроиться поудобнее, пристегнуться и так далее. Движок должен прогреться. Он сейчас в оптимальном состоянии. Поскольку на том аэродроме этот «миг» почти не летал, а по дороге сюда должен бы успеть качественно приработаться. И насиловать его пока что особой нужды не было. И свечи новые. От движка сейчас почти все зависит. Помимо меня. Разумеется.

Слева задвигалась машина Фролова. Даю обороты, нагружаю винт – разгон, взлет. Иду в набор. Пока виражами. Наивыгоднейшая скороподъемность тысяч до семи при 260 – 270. Км/ч. Потом сбросить где-то десятку. На восемь тыщ должен выйти минут через десять… или одиннадцать… или двенадцать… в общем, как получится. Над этой машинкой аж сам Петрович поколдовал… Должно получиться. Потому что Петрович, он, конечно, в поликарповском КБ работал. Долго. Но потом в микояновское перешел, причем не так чтобы вовсе сам…

Вот, кстати… Потом треп шел, мол, ах какой гениальный этот Микоян. За четыре месяца аж целый истребитель сварганил. На самом же деле это была поликарповского КБ разработка. Но – Поликарпов-де и так загружен, уж так загружен, что прямо сил нет, в отъезде к тому же на данный текущий момент, а у нас тут как раз молодые таланты подросли. Наследственные к тому же. Поскольку того самого Микояна братец. Анастаса, ну, который «от Ильича до Ильича – без инфаркта и без паралича». Лично у меня прочно ассоциируется с бессмертным трудом под названием «Кулинария». Что вместе со столь же фундаментальным творением Похлебкина никогда не покрывался пылью на полке книжного шкафа в нашей московской квартире… Впрочем, и КБ получилось классное. При всем при том. Потом многие годы основным по истребителям было. Сухой-то лишь чуть позже этой темой вплотную занялся. Впрочем, и сынишка у Анастаса ничего был… Степан. Сначала боевой летчик, потом – испытатель. В войну, что интересно, на «яках» летал. А после испытывал-таки «миги». Так что если чей-то братик или сынок – вовсе не обязательно автоматом бездарь и сволочь. Всяко бывало. И бывает.

Скоро остаются внизу кружащиеся над аэродромом «чайки». Действительно, на трех тысячах болтаются. Теперь надо уже вовсю головой крутить. Не дай бог, охотнички… Так, пять тысяч, по альтиметру, за восемь с половиной минут. Это нормально. Надеваю маску, включаю подачу кислорода. Нет, дышать нормально еще. Но штука это коварная. Сам не поймешь потом, как сознание потерял. И когда. Если будет кому… вспоминать. Начинаю давать очереди. Коротенькие такие. Всеми пулеметами. Примерно каждую пару-тройку минут. А то, читал, на высоте могут обмерзнуть и отказать. На семи тысячах, не переставая оглядываться, чуток сбрасываю скорость и переключаю воздушный корректор. По инструкции не положено еще, но на самом деле – пора! Движок поваркивает оптимально, температура в норме. Фролов и так чуток отставал, теперь же и вовсе словно завис ниже. Ну не мог я ему сказать про тот клятый высотный корректор! Иначе пошли бы вопросы – откуда да что… Потом посадили бы, как уругвайского шпиона… для коллекции… все, типа, есть, а уругвайского нет еще. Читал, и такое бывало. Впрочем, может, и вранье. Врали много. Что партейцы-КПССовцы, что прочие. Соревновались будто. Блевать со всего этого тянет – сил нет. От вранья, имею в виду.

Ложусь на курс, встречный разведчику. Прохожу под ним. На девяти тысячах. Он где-то, пожалуй, на десяти. С половиной или около того. Двухмоторный, силуэт незнаком. Пожалуй, это он самый и есть. Пресловутый Ju-86P [81]. Теперь, заметив меня, определенно пойдет в набор. Собственно, уже пошел. Минут пару уже как. Судя по потемневшему от чадного выхлопа инверсионному следу. Но допустил одну ошибку. Изначально шел не на одиннадцати, как ему вообще-то положено, а где-то в районе девяти. То ли чтоб видно лучше было, то ли еще почему… и, конечно же, не ожидал, что здесь есть кому его достать. На десяти и выше.