Александр Самохвалов - Боевой разворот. И-16 для «попаданца»

Вслед за Жидовым захожу на посадку. По взлетке, в направлении от нас, отрывается еще четверка. На смену. И у тех, что остались в воздухе, патроны должны быть. На первый взгляд аэродром пострадал не особо. Так, на полосе пара воронок, и в лесу справа дымы. Не дали прицельно отбомбиться. Ни «юнкерсам», ни «церштерерам», ни снова «юнкерсам». Что, собственно, от нас и требовалось. Из кабины, однако, побыстрее надо. Поскольку бомберы, оказавшиеся «сто одиннадцатыми» «хейнкелями», в количестве снова аж трех девяток показались уже над лесом. Там бой, первая четверка прошла «мессеров» прикрытия без одного и намылились втроем к бомбардировщикам. А мне страшно. На крыло ступить. Господи, на чем же это я летел! Воистину, велика милость твоя ко мне, недостойному!

Спрыгиваю буквально в объятия Коли – он здоровенный парнище, за сто восемьдесят. Сантиметров. И стать – не как у меня. Однако «хейнкелям» наша стоянка, похоже, не интересна, ну ни капельки. Идут по ниточке, определенно на боевом курсе, но в стороне. Невысоко. На полутора где-то. Вторая четверка аккурат подоспела, так и вьется вокруг да около. Хорошие ребята. И то… Кто не умел, всех повыбило уже. Остались, кто могет, ну, или особо талантливые – кто по ходу научился. Головной «хейнкель» горит. Но строй держит. Нет, кто скажет, что те немцы поголовно трусы да дураки были, – плюньте тому в рожу. Бомбы с полутора тысяч недолго летят – рвануло не слабо. Здорово в стороне, однако, и от нас, и от ВПП, и от КП. Но – море огня. А Коля вроде как не очень этим расстроен. Ах, вот оно что! Там, оказывается, всю негодную технику расставили. Собственно, фюзеляжи одни. Ту пару «пешек», конечно, что я в самом начале заприметил. Когда впервые прилетел. Сюда. И много еще чего. Всего и всякого. Замаскировали – но так, чтоб не вовсе незаметно было. Бочек – с отработавшим маслом и ветошью большей частью – понаставили. Для больше дыма и огня. Зато основная ударная сила – двадцать с чем-то, число меняется постоянно, вот и сейчас из четырех пара садится, «чаек» – на противоположной стороне. Летного поля. И замаскированы – не в пример. Технари, кстати, за это время все, что в принципе можно было. Восстановили. Молотки.

Двигаем с Жидовым на КП. Тот молчит. Похоже, свыкся-смирился. Со своеобразной манерой ведения боя. Мною. Так, немного покосил глазом. Грустно так. Потом поматерился чуток – но вроде как про себя. Молиться надо. А не материться. После такого. Что выжили. Сам бы молился – да, жаль, не верующий.

На КП – он в сторонке теперь, от строений-то, щель с телефонами, вот и весь комфорт, плюс цырик у знамени – нелетающая братия с замполитом во главе. Обком закрыт – все ушли на фронт. Действительно, Сиротин не выдержал и повел четверку. Ту, что нас сменила. Типа, выздоровел уже. Нам приказал в боеготовности. Быть. Ждать. Замысел, оказывается, такой: чтоб немцы аэродром типа разбили, а на самом деле он бы в дальнейшем навроде аэродрома подскока работал. Втихую. Ну там заход на посадку только за тридевять земель и подольше на бреющем, взлет аналогично. Радиосвязь изжить как класс. Во избежание. Перехвата и демаскировки. Благо телефония работает. С Пинской флотилией наладили, а со штабом фронта какая-то линия со старых времен сохранилась. Кабельная, что ли. Глубокого залегания. Не то ВЧ [235]. По-моему, в это время была уже. Поинструктировали еще, чтоб тихо сидели и не высовывались, особенно когда стратег на высоте проходит. И еще: чтоб если сирена – все по щелям. Значит, ВНОС гостей заприметил. На подходе. Ракетами чтоб сигнальными – тож ни-ни. Нас тут нет. Разбомбили нас. Точка, и ша.

Потом бойцы какие-то летчика немецкого привели. А может, стрелка. Унтер. Оказывается, батальон тот, сводный, не весь ушел. Часть осталась, вроде дополнительной охраны. Не до нас с Жидовым стало, похоже, ну, штабным – да и ладно. Не очень-то и хотелось.

Вернувшись на стоянку, наблюдаю поучительное зрелище. А именно извлечение мейджера Сиротина из кокпита. Вчетвером, только что без талей обошлись. С полиспастами и прочей грузоподъемной хренью. Без малого полная такелажная операция. Его, оказывается, в ягодичную мышцу угораздило. Ну, пару дней еще тому как. Не так чтобы сильно, однако болезненно. То-то, смотрю, он все на ногах да на ногах. Переминается. Но все ж не утерпел. И отлетал – вполне. Полтора «хейнкеля» завалил. В смысле, всего трех, но в паре. Из пяти сбитых всеми, не считая поврежденных. Разной степени тяжести. Неплохо. Плюс «мессер». Прикрытия. Когда даже, к примеру, тот же «фридрих», при всех его несомненных, оказывается вынужден в бой вступать не на своих условиях, преимущества несколько нивелируются. Это, liebe Herren, не свободная вам охота, отнюдь…