Александр Самохвалов - Боевой разворот. И-16 для «попаданца»

Девушка все хлоп – и в сумочку. Небольшую такую, корявенькую. Черного цвета. С замочками вперекрест на металлических шинах. Но держит крепенько. Прижав к немелкой груди. Две минуты молчания. Первым очнулся Сиротин. Как и положено старшему. По занимаемому посту. Поздравлять, однако, не стал. Душа-человек.

– Кстати, Костик, там комиссар комсомольское собрание проводит. Хочет тебя там… Видеть, в смысле. Приглашают. Вот.

Жест руки недвусмысленно указывает направление. Чмокнув свежеприобретенную супругу в тугую щечку, следую. Тут же, в здании штаба. Дверь в конце коридора, за которой слышно невнятное бубнение. С подобным не сталкивался никогда, но знаю, что манкировать этими делами не следует. Здесь и сейчас – во всяком случае. Постучавшись, толкаю недовольно проскрипевшую что-то в ответ дверь, выкрашенную в кирпично-бюрократический оттенок. Довольно большая комната. С могучим воинским духом тридцати не очень часто моющихся, но обильно, по летнему времени, потеющих парней, носящих к тому же сапоги, пользуемые преотменнейше вонючим гуталином. Лица тут же оборачиваются ко мне. Все вместе сидят по стульям за столами, напротив – рыл пять, один стоит, выступающего прервал, наверное. Своим явлением. Народу. Спиной ко мне, у входа, с видом контролирующей инстанции довольно молодой еще мужик со знаками различия батальонного комиссара [225]. Внешность которого однозначно подсказывает мне, что в плен ему не стоит попадать сразу по двум соображениям. Комиссарскому то есть и пятому. Пункту.

Тут же начались шаманские пляски. Во-первых, оказывается, просто так зайти – типа, на огонек – категорически невозможно. Сначала в президиум – оказывается, парни, что напротив всех, это называется «президиум» – должно поступить предложение от кого-то из присутствующих. На предмет моего присутствия вместо отсутствия. В моем случае – от прыщавого золотушного недоноска в форме рядового. Потом председатель в президиуме, он же комсорг, дитя немногим постарше, комвзвода охраны, кажется, поставил вопрос на голосование. Потом у меня попросили назвать номер комсомольского билета. Костик, оказывается, помнил его. Наизусть. Надо же… Слава богу, комсомольский значок не забывал отвинчивать-привинчивать при смене шмоток. Вместе с крылатым значком училища пилотов. ВВС РККА. Парашютный летуны почему-то всегда считали западло носить.

Как выяснилось, мне надо было сразу встать на учет в здешней комсомольской организации. Но еще не все потеряно. В смысле, не вовсе поздно. Казнить нельзя, помиловать. Для чего мне надо, однако, какую-то там учетную карточку. Представить то есть. Потом недолгое время обсуждали, где эта самая карточка могет быть. Уже после занятия мною места в тылу, привычно у стеночки, прижавшись спиной. Коли с оружейником, что интересно, не было. То есть те, кто занят, из партполитработы временно извлекаются. Ну и славненько. Будем иметь в виду…

Потом пипл продолжил свои увлекательные занятия, и я с удивлением обнаружил, что они реально полагают все это очень важным. Выступают, обсуждают, и все это под мудрым призором душки-замполита. Потом надоело. Вспомнилась недавняя смена моего гражданского состояния. Да, похоже, местных бумажных крыс чудеса моего штабного пилотажа поразили аж по самые никуда. Здесь-то все, наверное, чинно-гладко, прежде чем что-то сделать, инструкцию надо найти да прочесть. Ничего, война всему научит.

Мне в свое время, впрочем, войны не понадобилось. Служить начинал в ОРР, а там все причиндалы отдельной части. Кроме знамени. Писарчука по штату не положено, начальника штаба тем более. Ротному не до этого, замам тоже, взводные вообще самые разнесчастные люди, а когда кому-то вдруг да и до этого – лень. Старшине – ну вот еще только этого не хватало. Выделяли срочника, который всей этой ерундой и занимался. Обычно одного, но такая катавасия все время была, что и мне приходилось, и другим, кто пограмотнее да поответственней. На первый хотя бы взгляд. Потом же, перед проверкой обычно, начинался мандраж, всех нас вызывали в канцелярию и начинали дрючить. Под чутким руководством аж самого ротного. Обычно. Но отношение не так чтобы уж очень серьезное. Были дела поважнее. Собственно, едва ли не все.

Помню, как-то подвыпили охвицера с наиболее продвинутыми сержантами-контрабасами по поводу дня рождения ротного, так возьми да и выпиши ему в подарок справку, будто бы он является женщиной, вследствие чего по четвергам почему-то и субботам ему разрешается посещать женское отделение местной бани. Своими вот этими руками набирал на компе и распечатывал. Комп не любит, когда на нем по пьяни, а я тогда цырь был – пить не положено. По уставу. Потом – угловой штамп, подпись, круглая гербовая – и все дела. Официальный документ. Но это так, шуточки. Бывало и всерьез. Взводный, Юра Серегин, к примеру, развелся как-то с женой. Ну, порадовался, свидетельство о разводе обмыли – что еще? Однако через полгодика где-то вздумалось ему опять жениться. А в ЗАГСе ему – ту самую красивую и загадочную – типа, кто вы, мистер «Х» – букву российского алфавита. Во всю ширь. Нет, мол, в удостоверении штампа о разводе. Кто ставить должен? Строевая часть! Пошел в строевую. Там – та же буква в ту же лейтенантскую харю. То есть наоборот, в не вовсе оскотиневшее еще юное личико. Иди в ЗАГС. Пришел в роту, сидит грустный такой. Говорю – давайте, товарищ лейтенант – господа так и не прижились в войсках, – вашу ксиву. Со свидетельством. И спокойно так пишу: «Брак с гражданкой имярек расторгнут на основании Свидетельства о расторждении брака номер такой-то от числа такого-то, выданного райотделом ЗАГС таким-то, командир в/ч пп 03 391 гв. ст. л-т Захаров». За ротного расписался, печать поставил – вперед. Прошло со свистом! [226]Ну, и другие фокусы бывали. Почище этого. Но о том – помолчим. Гриф не снят. И не будет. Никогда. Перед прочтением – сжечь!