Сергей Бузинин - Последняя песнь Акелы-2

— Если вам так понравился этот остолоп, забирайте. Я отдам соответствующее распоряжение. А теперь — прощайте до того времени, пока вы не будете готовы избавить меня… нас, от этого исчадия ада.

Понимая, что разговор окончен, Фрэнк кивнул, обозначая поклон, и вышел на улицу.

— Рад видеть вас живым и относительно здоровым, корнет, — поприветствовал юношу Бёрнхем, когда тот поздним вечером с трудом ввалился в свою палатку. — Я тут немного похозяйничал в ваше отсутствие, но надеюсь, вы не будете в обиде. — Фрэнк повел рукой в направлении заваленного различной снедью стола. — Кстати, а как вас зовут по имени? Меня — Фредерик Рассел, друзья могут называть меня Фрэнком.

— Генри, сэр, — растерянно произнес англичанин. — Генри Фостер Дальмонт, сэр. — И несколько оправившись от удивления, добавил, — вы теперь будете воевать вместе с нами, сэр?

— Вопрос поставлен несколько неверно, — усмехнулся Бёрнхем. — Не я с вами, а вы со мной. Сэр Уайт отдал весь ваш взвод мне на растерзание. Так что, с завтрашнего утра вам предстоит попасть в ад, по сравнению с которым войнушка с бурами покажется вам забавным приключением. Но это будет завтра, а пока — прошу к столу.

— Прошу прощения, сэр… то есть Фрэнк, — явственно сглотнул слюну Дальмонт, — но с вашего… твоего позволения я бы отнес большую часть этого богатства, — корнет указал на банки с консервами, — своим людям. Нас и раньше кормежкой не сильно баловали, а последние две недели, мы новые дырки в поясах чуть не каждый день вертим, сэр. Люди недоедают, а ваш подарок был бы неплохим подспорьем…

Дожидаясь, пока Дальтон распределит «манну небесную» среди своих солдат, Бёрнхем от скуки взял томик в потрепанном кожаном переплете, лежавший на узкой самодельной койке. Он был готов прочитать один из тех псалмов, что Дальмонт шептал под обстрелом, но к его удивлению, на белых плотных листах виднелся не текст библейских откровений, или какого-нибудь романа на худой конец, а невзрачные клочки бумаги, аккуратно наклеенные на плотный картон.

— Знаете, Генри, — Бёрнхем, глядя, как мальчишка жадно, но в тоже время аккуратно поглощает пищу, — я тут еще немного посвоевольничал, и наткнулся на такую вот вещичку, — он положил на стол удивившую его находку, — мне кажется, что это марки… Но если я прав, то их ведь нужно на конверты клеить, а вы собираете… Или у вас настолько обширная аудитория, что марки для писем нужно запасать впрок?

Дальтон, прекратив жевать, на минуту задумался и, тряхнув головой, ответил вопросом на вопрос:

— Сэр…простите, всё никак не могу привыкнуть, Фрэнк, что вы сделаете, если найдёте бумажник набитый ассигнациями?

— Отдам владельцу, конечно, — пожал плечами Бёрнхем, потом, поколебавшись, добавил, — вот только искать его буду не очень долго и усердно.

— Так вот книжица, которую вы держите в руках, равноценна такому бумажнику. Здесь только часть моей коллекции, самая, признаюсь, ценная. Эти, как выражаются многие, клочки бумаги, испачканные почтмейстерами, никогда не падают в цене. С каждым годом они становятся дороже и дороже, потому что их мало, и становится меньше. Обратите внимание на этот экземпляр. Это знаменитый «Голубой Маврикий», в мире их осталось не больше пяти десятков. Ведь только из-за того, что гравер ошибся, почти весь тираж был уничтожен. А оставшиеся экземпляры многократно выросли в цене. Или этот… — Дальмонт любовно погладил картинку, — это александрийская почтмейстерская марка, так называемый «Голубой мальчик». Впрочем, Фрэнк, это интересно только коллекционерам. Могу только повторить — подобная коллекция, помимо всего прочего, неплохое вложение капитала.

Потрясенный новой для себя гранью человеческой глупости, Бёрнхем торжественно произнёс:

— Корнет Дальтон! Слушайте мой приказ! Никогда, я повторяю, никогда, не рассказывайте о почтовых марках моим подчиненным, особенно Паркеру! В Техасе и так почта через раз до адресата доходит, а если об истинной стоимости искусства узнают мои обалдуи, люди перестанут получать письма вовсе. Ограбления почтовых дилижансов в Америке проблема, близкая к общенациональной катастрофе, так что убережем малых сих от искуса…

Озадаченный Дальтон пожал плечами и после некоторой паузы кивнул головой: хорошо, Фрэнк. — После чего еще раз покосился на Бёрнхема и на всякий случай убрал кляссер подальше.

— Могло быть и хуже, — Бёрнхем, дважды прошелся вдоль строя вытянувшихся напротив палаток солдат и обернулся в Митчеллу и Паркеру, сдавленно хмыкающим в сторонке. — Я беру с собой Картрайта, Хоста и… пожалуй что, — Фрэнк скользнул взглядом по группе волонтеров, куривших поодаль, — Сварта. Сварт! — позвал он мужчину лет сорока пиратской наружности, — ты эти места знаешь?