Сергей Бузинин - Последняя песнь Акелы-3

— В вырез, говоришь? — Алексей демонстративно уставился на девичьи руки, скрещенные на груди. — Вполне его понимаю. Вельми завораживающе зрелище. — Траппер смакующее причмокнул губами и, не дожидаясь, пока опешившая от подобного нахальства Полина, найдет подходящий ответ, повернулся к девушке спиной. — А хозяин-то наш, — Алексей уважительно мотнул головой в угол комнаты, — хоть и похабник, но отнюдь не дурак…

— Эта… ш чего это такхие фыфоды? — вгрызаясь в отобранный у Феи окорок, прошепелявила Полина. — Никак диплом профессора Сорбонны на имя дона Педро нашелся?

Кошка, нимало не огорчась очередной потере ужина за один вечер, пренебрежительно фыркнула и потопала отнимать мясо у Бирюша.

— Пока что только это, — натужно пропыхтел Пелевин, с усилием выволакивая на середину клетушки увесистый мешок, набитый чем-то до треска по швам, — и вот это… — с облегчением уронив увесистую поклажу, Алексей вытянул откуда-то смятый листок, водрузил его перед лампой и аккуратно расправил. — На-ка вот, полюбуйся.

— А на картинке наш хозяин авантажней, чем в жизни получился, — тщательно пережевывая очередной кусок, пробубнила Полина с интересом разглядывая португальскую полицейскую листовку со черно-белым изображением дона Педро. — Вот только не понимаю, на что ему сия бумажка сдалась. — Девушка шумно облизала стекающий с пальцев жир и аккуратно пододвинула прокламацию мизинцем к себе. — Если это и перечисление его достоинств, — пытаясь прочитать незнакомый текст, Полина потешно сморщила лоб, — то сдается мне, что за каждое из них лет судья по десять Кайены не глядя выпишет. Факт.

— Как память дорога, — весело фыркнул Пелевин, потроша свою громоздкую находку. — Думается мне, что любил наш старче долгими осенними вечерами… — замаявшись распутывать очередной узел пальцами, Алексей вцепился в него зубами, — вшпоминать бурную молодошть…

Победоносно завершив борьбу с хитроумными узлами, завязками и петельками, траппер распахнул широченные полы мешка и с уважительным удивлением покачал головой:

— Чего и говорить, запаслив дон Педро, — Алексей пододвинул лампу поближе к мешку и озадаченно почесал затылок. — Прям как белка какая… — охотник присел на корточки и, комментируя каждую находку, принялся бережно перекладывать содержимое мешка. — Одежка охотничья, кожаная, и обувка запасная… — это правильно… И что интересно — ни одной косоворотки. Так… — траппер, чихнув, отодвинул от себя какой-то пыльный сверток, — это у нас одеяла… две штуки. Тож верно, в Африке главное — не замерзнуть… А это никак сухпаек… — раскрыв очередной мешочек, Алексей шумно потянул ноздрями, — крупы, всякие, мясо вяленое, Бирюш, отстань! соль, спички, сахар… Фея! А тебе какого рожна здесь надо? Сахар… а это? О! опять сахар… Половина пайка у него из сахара — сладкоежка, однако. Нож, второй тесак, патронташ, револьвер, еще патронташ — уже ружейный… А тут у нас чего, снова сахар? Не-е-ет, не сахар — траппер удивленно уставился на связку трубок из плотного красного картона — динамит… Странные вкусы у нашего проповедника — взрывчатку в сухпаек засунуть… Это что ж, он в крепости своих зубов сомневается, коль не уверен, что без помощи динамита пообедать сможет?

Траппер с сомнением хмыкнул, на всякий случай отложил связку взрывчатки подальше от лампы и продолжил копошиться в напоминающем спасательный набор мешке. Наткнувшись на связку круглых кожаных кошельков, Алексей взвесил на ладони один из них, распустил завязки и сунул щепоть внутрь и мгновением позже взволнованно прохрипел:

— Полька! Бросай всё и иди сюда, ты только посмотри чего я нашел!

Пелевин поднял с пола лампу и осветил свою ладонь. Девушка всмотрелась в поблескивание на руке охотника и восхищенно ахнула — в бриллианте, искрящемся на ладони траппера, было не меньше пятнадцати карат, а то и все двадцать.

— Проняло? — хрипловатым шепотом поинтересовался Пелевин, убирая камешек в мешок. — Меня вот тоже… проняло. И таких вот блескучек там, — он бережно покачал мешочек на ладони, — как бы не с дюжину. Как до дома доберемся, — Алексей аккуратно убрал драгоценности за пазуху, — половину тебе отдам. Так что радуйся — ты теперь богатая невеста.

Услышав последнюю фразу, Полина презрительно фыркнула, потом кинула укромный взгляд на продолжающего копаться в мешке Пелевина, с грустью вздохнула и с сожалением покачала головой. Ласково взъерошив шерстку бесшумно подкравшейся Фее, девушка запалила найденную свечу и принялась самостоятельно обследовать комнату.