Сергей Бузинин - Последняя песнь Акелы-3

— Если ты и дальше будешь полировать тракт своим задом, — ехидно обронили кто-то пелевинским голосом, — мы до Претории вовек не доберемся.

Вытянув шею и широко распахнув глаза, девушка уставилась на дорогу и удивленно икнула. Из-за спины бородатого Пелевина на обочину вышагнул еще один, но уже более привычный взгляду, Алексей и протянул ей руку.

«Лица похожие, одежда одинаковая, только один мой, второй рыжий… — судорожно размышляла обомлевшая девушка, переводя затравленный взгляд с одного Пелевина на другого. — Вот только какой из них мой, если всё совпадает, даже заплатка на месте?..»

Уцепившись за последнюю мысль, как голодный за хлебную корку, девушка уставилась на памятную, собственноручно третьего дня наложенную на рукав Лешиной куртки заплату и разочарованно вздохнула. Латка присутствовала, вот только размером была побольше, да стежки на ней мельче и аккуратней.

— Заканчивай глазёнками хлопать и вставай, — безбородый Пелевин рывком поднял Полину с земли и звучными шлепками принялся выбивать пыль из ее одежды. — Знакомьтесь. Поля — это Мартин Ван Зелькирт, Мартин — это Полина.

— Я смотрю, ты хорошо устроился, Алекс, — коротко хохотнул бородач, протягивая девушке заскорузлую, всю в мозолях, ладонь. — Путешествуешь в компании ангела.

— Это не ангел, — огрызнулся Алексей, поведя ладонью перед застывшими глазами Полины. — Это наказание Господне за грехи мои, прошлые и будущие. Больше частью — за будущие.

Осознав, что всё увиденное — не кошмарное видение и не галлюцинация, девушка оттолкнула Пелевинскую руку в сторону и на несколько минут разразилась пространной речью, преимущественно состоящей из возмущенных воплей и разгневанных междометий.

— Поль, ты чего? — удивленно протянул Алексей, изумленно глядя на разошедшуюся девушку. — Раскричалась ни с того, ни с сего, да еще и насквозь непонятно?

— Это табуированная лексика, — мрачно уведомила Полина, тщетно пытаясь самостоятельно выбить пыль из тыльной части брюк. — Акцентирующая, что я пребываю в негодовании и панике.

— Чего-о-о? — изумленно округлил глаза Пелевин и в поисках помощи оглянулся на ничего не понимающего Мартина. — Какая еще лексика? Ты меня по матери послала что ли?

— Мужла-а-ан… — окончательно придя в себя, презрительно фыркнула Полина. — Цинизм ваших помыслов в интерпретации данной концепции, сударь, весьма тривиален, ибо не каждый индивидуум способен трактовать аллюзии в рамках парадоксального мышления.

— Delirium tremens, — окинув девушку демонстративно сожалеющим взглядом, преувеличенно тоскливо вздохнул Пелевин. — Credo, quia verum.* Иди, умойся, грамотейка, да начинай ужин готовить…

Неопределенно фыркнув, Поля сунула маузер за отворот куртки и шагнула вперед. Громоздкая железяка, словно вступив в сговор с насмешниками, воспользовалась отсутствием кобуры и, пребольно стукнувшись в падении о коленку девушки, шмякнулась в пыль. Шипя от возмущения и боли, Полина ухватила оружие за длинный ствол и, намереваясь забросить его подальше, широко размахнулась, но сделать ничего не успела. Пелевин, обменявшись с буром тоскливыми взглядами, сокрушенно покачал головой и, выхватив оружие из рук раздосадованной красотки, легоньким толчком направил девушку к чужому фургону. Бурча под нос что-то нелицеприятное о возомнивших о себе мужланах и нечто весьма хвалебное о суфражистках, девушка прошла несколько шагов и растерянно захлопала глазами В небольшой ложбинке, в нескольких ярдах от дороги, три женщины в серых домотканых платьях споро и без лишней суеты разводили огонь под пузатым котлом. Заметив Полину, та, что постарше, добродушно улыбнулась и, приветливо махнув рукой, произнесла что-то, то ли на африкаанс, то ли по-голландски. Изобразив всем видом, что не понимает ни слова, Поля смущенно развела руками и покаянно шмыгнула носом. Пренебрежительно отмахнувшись, мол, не переживай, голландка легонько обняла Полину за плечи и уверенно повела к костру. А еще через какое-то время, четыре женщины, ни мало не переживая из-за наличия языкового барьера и объясняясь исключительно жестами, весело перемигивались и хохотали, обсуждая достоинства и недостатки своих спутников. Главным образом — недостатки. Правда, когда к костру подошли Пелевин и четверо буров, поведение голландок моментально изменилось: женщины если и открывали рот, то только по делу, об улыбках не было и речи. Полина, недовольная такой переменой, брякнула нехитрую шутку из разряда походных, но улыбнулся ей почему-то только седобородый, патриархального вида, мужик, да Пелевин, оттащив девушку в сторону, злым шепотом устроил ей выволочку.