Елена Янук - Я отыщу тебя в прошлом

– …И манеры у нее прекрасные, может, слегка старомодные, – продолжала мама обсуждать прошедшую встречу с будущей графиней Инсбрук.

Было понятно, что моя родительница чрезвычайно воодушевлена предстоящими хлопотами и ни капли не ропщет, что все так поспешно. Мы проговорили до поздней ночи, вспоминая мои детские проказы в имении в те счастливые моменты, когда отцу везло в карты и он, оставив нас в поместье, месяцами пропадал в Лондоне.

Проводив маман до кареты (она настояла на своем возвращении к себе в Кадмен), я вернулся домой, окончательно похоронив затею попасть в клуб.

– Видимо, Создатель против, – пошутил я, когда Джон приготовил мне воду для купания.

Старик только вежливо кивнул, не вдаваясь в подробности, против чего все-таки Создатель.

В ожидании свадьбы я ощущал себя состоявшимся человеком! Нет, скорее, просто счастливым.

Утром в доме принимали прислугу, нанятую накануне в агентстве. Мисс Лили расписывала, кому и как они должны подчиняться.

Я весело провожал глазами довольную экономку, наставляющую временных слуг. Великолепно, значит, к завтрашнему дню здесь все будет готово. Матушка и мисс Лили совершат любой подвиг, но праздник будет безупречен!

С утра отправился к Клею, собираясь напомнить ему о приглашении и уточнить, где, когда и во сколько будет венчание. Хоть мой секретарь и отослал ему письмо, вполне возможно, он прочтет его в понедельник утром, а может, даже и в следующий за этим понедельник. Но Эда дома не оказалось.

Тогда я отправился к двоюродному братцу на Риджен-стрит. Но там тоже никого не было. Значит, в клуб! Удалившись от кованых дверей ограды неприветливого особняка, в котором недавно поселился Гаррет, я размышлял, куда все же подевался Эд. Ну, с Гарретом ясно, после своего преступления он скрывается. Но Эдмонд?

Поймав пролетку, я в считаные минуты оказался в «Уайте». Но и здесь ни графа Клея, ни мистера Дрейка не было уже три дня, как сообщил мне заговорщицким голосом Джон, бравый швейцар-великан. Может, переманить его к себе в дворецкие, а то я уже и забыл, когда последний раз видел престарелого Джека на месте. Я посетил все клубы, в которых мог быть Эд, и игорные дома, какие постоянно посещал Гаррет, но и там меня ждало разочарование.

Совсем расстроенный и усталый, к вечеру я вернулся домой. Вот не думал, что канун своей свадьбы проведу дома в полном одиночестве, да еще в мечтах об оторванных конечностях неразумных родственников и пропавших друзей.

Я влетел в открытые двери и, стремительно обогнув пожилого дворецкого, преодолел одним махом лестницу. Оказавшись в библиотеке перед горящим камином, принялся стягивать плащ. Вдруг кто-то постучался в дверь, я в раздражении обернулся.

– Джон, что тебе? – нервно спросил я, продрогший, злой и голодный…

Джон обычно ходил медленно, не в состоянии быстро передвигаться, и никогда не повышал голос, но сейчас он нервно и излишне громко произнес:

– Милорд, тут вам письмо от графини Торнхилл. Срочное!

Старый слуга протянул мне серебряный поднос для визиток и корреспонденции. Я, приблизившись, взял голубой конверт, единственный на подносе. О чем может писать графиня накануне свадьбы?

Бледный Джон, отдуваясь после пробежки по лестнице, достал носовой платок из кармана и протер лысину и глаза.

– Джон, что с вами? – спросил я, нетерпеливо распечатывая конверт.

– Там написано… – пробормотал дворецкий, потупившись. – Рольф, самолично принесший послание, сказал… сказал… Милорд, я не могу…

Я рывком выхватил листок из конверта и прочел: «Милорд, Джулиану похитили, свадьбы не будет. Графиня Торнхилл».

Джил

Мне снился мой начальник, и он был совершенно не в себе. Разгневанный Джонкс Рами, одетый, как аристократ девятнадцатого века, в черный сюртук и широкие серые панталоны со штрипками, влетел в мою комнату на станции и, швыряясь колючими цветами (к счастью, без горшков!), которые как один летели мне прямо в лицо, дико завопил:

– Как?! Как ты посмела испортить все?! Тебе было поручено так мало, а ты-ы-ы!

Дальше шла ненормативная лексика на неизвестном мне языке, но эмоционально все было ясно. Я будто прилипла к полу, не в состоянии пошевелить ни ногой, ни рукой.

На меня наползал какой-то густой смрад и холод. Лицо, ободранное цветами, сильно щипало. С огромным трудом я могла только шептать:

– Джо, я все исправлю. Я очень люблю свою работу. Я живу ею. Не отбирай ее у меня…