Анна Гаврилова - Уши не трогать!

Редкие прохожие, по большей части слуги, приветствовали нас поклонами. Я попыталась кивнуть в ответ, тут же услышала легкое шипение графа.

– Сейчас ты – благородная эльфийка, так что веди себя пристойно!

Он еще и руку сжал, до хруста.

Интересно, а что будет, если взбрыкну? Задушит?

Я догадывалась, зачем Орису этот маскарад, и вопросов не задавала, но обида прогрызала до костей. Он еще ответит за унижения. Не знаю как, но заставлю эльфийского интригана обливаться слезами и рвать на себе волосы! И Шердому отомщу. И Грегору с Антуаном. Ненавижу эльфов! Ненавижу!

Улица неожиданно кончилась, и мы оказались на просторной площади. Кроме небольшого фонтана, водруженного в центре изумрудного газона, тут обнаружился с десяток магазинчиков, два кафе и стоянка местного «такси». К ней-то мы и направились.

Завидев Ориса, кучер ближайшей к нам коляски вытянулся по струнке, залепетал приветствие. Зато лошадь осталась спокойна, как ледяная скульптура, – хоть кто-то не лебезит перед черноглазым.

– На нижний рынок, – скомандовал благородный эльф.

Повинуясь молчаливому приказу графа, водрузила свою красоту на мягкий диванчик. Он уселся рядом, опять схватил за руку. Прикосновение оказалось до того неприятным, что я не выдержала, прошипела:

– Может, еще наручниками к себе прикуете?

– Чем-чем? – приподнял брови эльф. В глазах мелькнуло удивление.

– Кандалами, – тем же тоном пояснила я.

Кривоватая усмешка графа не сулила ничего хорошего, но молчать я уже не могла. Едва коляска тронулась, повернулась к эльфу и прошептала:

– Отпустите! Я при всем желании не смогу удрать!

– Тебя это печалит? – так же тихо спросил он.

Печалит? Нет. Бесит. Но еще сильней бесит другое…

– Почему вы не предупредили, что платье принадлежит Оризинде?

Ох, если бы умела убивать взглядом, он бы уже раз пятьсот умер!

Брови Ориса взлетели на середину лба, рот растянулся в очередной гаденькой улыбочке. На меня смотрели, как на говорящую мартышку, разве что «браво» и «бис» не кричали.

– Что? – прорычала я. Свободная ладонь превратилась в кулак и зависла где-то в районе его носа.

Эльф спокойно отвел занесенную для удара руку, наклонился ближе.

– Гордость у человека? Это что-то небывалое. Лёля, ты удивляешь меня все больше. – Если бы не тон, ледяной, как все арктические ветра вместе взятые, приняла бы эти слова за комплемент. – Но учти: поднимать руку на своего хозяина крайне рискованно.

По спине побежали мурашки, скулы свело от страха. Орис заметил мою реакцию и… обнял за талию, крепко прижав к себе. Нет, в этом жесте не было и тени флирта. Просто издевка, извращенный мужской юмор. Садизм по-эльфийски.

– Орис, что вы себе позволяете? – Хотела, чтобы голос прозвучал высокомерно, но легкое заикание испортило всю игру. – Это неприлично. Когда вам надоест скрывать, что я самка человека, эти «нежности» выйдут боком.

– Не волнуйся за мою репутацию, Лёля, – обжигая дыханием шею, шепнул он. – Повредить ей практически невозможно.

Коляска едет медленно, будто фарфор или хрусталь везет. Цокот копыт одинокой лошадки разливается приглушенным эхом. Прохожие, в большинстве своем, кланяются и провожают любопытными взглядами. По полуденному небу лениво плывут облака, солнце лучится ярким, ласковым светом. Чертов эльфийский парфюм щекочет ноздри, а настойчивые объятия, несмотря на страх, дарят легкое чувство защищенности.

Эх, была не была!

Я расслабилась, добровольно прильнула к упакованной в зеленый камзол груди. Пальцы коснулись подбородка Ориса, вызвав настороженный вздох. Несколько раз провела по гладкой как шелк коже, осторожно улыбнулась… И когда с губ графа сорвалось удивленное «Лёля, что происходит?», схватила его за ухо. Застыл, вытаращив глаза. Даже не вскрикнул. И задышал часто и мелко, совсем как Грегор когда-то.

Парочка наблюдавших эту сцену прохожих синхронно споткнулась.

– Лёля! Отпусти! – угрожающе шепнул Орис, но я не слушала.

Я водила пальцем по изгибам ушной раковины и наслаждалась реакцией. Эльф краснел, дышал прерывисто, а отстраниться не мог. Остроконечный кончик чуть подрагивал, ухо стремительно горячело. Осознавал Орис или нет, но объятия стали крепче, я даже стук его сердца ощутила.

– Лёля, это неприлично! – простонал граф.

Ха, а то я не знаю!

– Но ведь вашей репутации это не повредит… – злорадно проворковала я.

– Лёля… Выпорю…

Хихикнула – уж слишком неправдоподобно прозвучала эта угроза. А зря.