Василий Кононюк - Шанс? Жизнь взаймы

Хвосты проще всего считать от объема бражки. Первые полтора процента и последние три нужно отсечь. Говоря человеческим языком, если вы перегоняете сто литров бражки, первые полтора литра вы собираете отдельно, потом идут двадцать литров основного продукта, называемого в народе «первач». Последние три-три с половиной литра вы также отделяете от основного продукта. Все это справедливо для классической бражки, имеющей крепость около девяти-десяти градусов. При других градусах нужно пересчитывать.

Получив, таким образом, первач, переходим к химической очистке. Набрав угля из печи, растолок его в порошок и засыпал в получившийся продукт. Туда же залил молоко из расчета литр молока на три литра самогона, размешал и оставил настаиваться. На следующий день отделил от осадка, разбавил пополам водой и провел повторную перегонку с отсеканием хвостов. Тут мы из пятидесяти литров первака отсекаем первые три четверти литра, затем получаем двенадцать литров основного продукта крепостью около семидесяти градусов и еще полтора-два литра второго хвоста.

Эталон для объема еще не был изготовлен, хотя все предпосылки для этого были, – просто руки не дошли заставить Степана выдолбить кубическую ладонь. Поэтому ориентировался пока на глаз. А надо сделать. Будет эталон объема – можно к эталону веса переходить и завершить создание метрической системы.

Для хвостов завел специальную тару, куда сливал их каждый отдельно. Когда набиралось достаточное количество, перегонял повторно, не разводя водой и не отсекая хвостов, просто с целью увеличить градус, и оставлял на хранение в качестве технического спирта. Когда-нибудь пригодится.

Из двенадцати литров очищенной самогонки у меня получалось около сорока литров медового ликера крепостью двадцать – двадцать два градуса, в который добавлял еще немного ягод и специй, варьируя вкус и аромат напитка. Когда система установилась, за день мы перегоняли три казана бражки и полтора казана первача. Из перегнанного первача выходило больше чем полбочки ликера, который мы пока никому не показывали и оставляли настаиваться.

Когда приходили любопытные засунуть к нам свой нос, мы им вдобавок к гнусному запаху, царившему вокруг, выносили попробовать самогон из второго хвоста. Он был особенно мерзким на вкус и цвет. Я начинал жаловаться на жизнь: ничего, мол, не выходит, но мы будем мужественно бороться, пока не выйдет. Радостный народ убегал рассказывать по селу, какая гадость у нас получается и какой я глупый, что перевожу такую славную бражку. Ее можно развести слегка медом – и хороший, забористый напиток выходит. Надо только нос заткнуть, когда пьешь.

Мать быстренько вникла в суть вопроса – высшей математики тут знать не надо, – а после того как выставили риски на бочонках, сколько куда собирать и в какой очередности, алгоритм был полностью задан. Оставался вопрос рабочей силы. Первым делом пошел к Степану и его родителям, договорился за жбан вина в неделю – либо моего, когда получится, либо заморского, – что Оксана будет приходить на полдня помогать матери по хозяйству.

Пока Степан не отделился, забот у нее было немного, свекровь с удовольствием ее отпустила, чтобы не крутилась на кухне под руками. Но в винокурню ее пускать было нельзя – слишком темпераментная, да и нужен там был мужик, чтобы бочки ворочал, наливал, выливал, дрова пилил и рубил. Посоветовавшись с матерью, нашли подходящую кандидатуру.

Жила в селе одна пара, тоже у татар отбили. Атаман иногда шутил, что знал бы, кого вместе с добычей получит, – сам бы татар до Крыма охранял, чтобы, не дай бог, их с этим полоном никто не тронул. Жена была на редкость скандальная баба, а мужик спокойный, но недалекий. При толковой жене все было бы нормально. Она им спокойно бы командовала, понимая, что самостоятельно он много не наделает. А это чудо пилило мужа беспрерывно, с утра до ночи, пока не добивалось своего. Мужик не выдерживал и давал ей в дыню. После этого она бегала по соседкам, якобы пряталась от него, и всем жаловалась на свою судьбу горемычную.

Несмотря на такую веселую жизнь, она умудрялась через год рожать по ребенку – в этом вопросе они с мужем, видимо, придерживались известного правила: «Война войной, а обед по расписанию». Понятно, что от такой жизни достатка не прибавится. Хотел я его в одну из бригад лесорубов взять, а потом передумал: зашибет его по дурости бревном – век себя корить буду. По этой же причине сомневался, насколько от него будет толк в винокурне, но мать уверенно заявила, что в хороших руках это золото, а не работник. Тут были у меня определенные сомнения, но она командир – значит, ей себе работников выбирать. По крайней мере, за сохранность производственных секретов у меня голова болеть не будет. Мыкола при всем желании ничего толкового никому рассказать не сможет.