Александр Прозоров - Крестовый поход

Итого: двадцатиметровый вал, поверх которого десятиметровая стена, дальше холм высотой метров пятьдесят, над которым поднимается еще метров двадцать каменных укреплений. И это не считая того, что внутри город тоже, по слухам, был разделен стенами на части [27]. Радовало только то, что на улице стояла зима, и атакующим не понадобится переплывать ров. Кроме того, стена не была рассчитана на оборону пушками – она плавно повторяла изгибы текущего перед ней ручья. Да и бойницы со стволами виднелись только в мощных надвратных башнях.

– Справимся, атаман? – неожиданно громко спросил Федька, ехавший за Вожниковым по пятам.

– Все в руках Божьих, – не рискнул бахвалиться Егор. – С него лучше и начать. Как там наш архиепископ, прибыл?

– Сейчас узнаю! – Юный боярин поворотил коня и дал ему шпоры.

Симеон приехал вместе с обозом, и пока тот втягивался на слободские улицы предместья, поспешил к восточным воротам, потребовав к себе внимания.

– Я, пастырь Церкви Христовой, милостью вселенского патриарха поставленный на кафедру Великого Новгорода, принес вам слово истинное, дети мои! – ударил архиепископ посохом в мерзлую землю. В этот раз он был одет во все красное, как и положено иерарху, и впечатление производил немного зловещее. – Именем Господа нашего Иисуса Христа требую от вас, жители города Витебска, кои в Бога веруют, немедля раскрыть ворота и впустить наше христианское воинство.

– Ты чего, умом тронулся, старый?! – ответил ему со стены совсем молодой голос. – Кому ты тут нужен, поганый схизматик?

– Вот, смотрите! – поднял над головой свиток Симеон. – Сей грамотой митрополит Фотий предает князя Витовта анафеме за отпадение от лона Церкви Христовой! Более вы не должны служить ему, исполнять клятвы, данные ему, и исполнять присланные им приказы! Богоотступник он! Вас же епархия новгородская готова принять и окормлять, ако Всевышним для христиан предначертано!

– Иди отсель подобру-поздорову, безумный старик, пока не стрельнули! – посоветовал уже кто-то другой.

– Два дня вам даю на размышление! – крикнул Егор, стоя немного дальше. – Коли в первый день сдадитесь, токмо присягу от вас приму и выкуп возьму малый. Коли на второй – то наместника посажу и большой выкуп. Коли штурм начну, уже не остановлюсь, буду брать на меч, как город вражий, нехристианский.

– Титьку мамкину пососи! Хваталки еще не выросли – Витебск взять! – захохотали на стене. Прочие комментарии были еще более грубы и неприличны.

– Покайтесь, люди витебские! – снова призвал архиепископ. – Покайтесь, пока не поздно!

Князь Заозерский слушать дальше не стал. Он был уверен, что город не сдастся. Имея такие мощные укрепления, выкидывать белый флаг не станет никто. В воеводах же тут сидел наверняка кто-то родовитый и обласканный или князем Витовтом, или королем Ягайло. Что в принципе здесь означало одно и то же.

Свернув к обозу, он отыскал возки с пушками, порох и откованные Кривобоком новые заряды. Ничего не потерялось, все было на месте.

– Что же, тогда завтра и начнем! – решил Вожников.

По удивительному совпадению, в этот самый час и те же самые слова произнес великий князь Витовт, окончив смотр собранной у Вязьмы армии. Рати в этот раз были не самые могучие, всего семь тысяч бояр. Но тысяч пять должно подойти шляхты, столько же наверняка даст московский Василий, тумен Джелал-ад-Дина – еще две с половиной тысячи неплохих воинов. Против Орды должно хватить. Она сейчас переживает не самые лучшие времена. Да еще и баба на троне… Хватит и двадцати!

– Распускай полки, – разрешил Витовт едущему рядом стремя в стремя усатому и безбородому гетману, боярину Федору Ходкевичу. – Пусть отдыхают. Поутру выступаем на Москву!

Несмотря на огромные размеры, ворот Витебск имел всего трое. Напротив каждых ватажники устроили баррикады из подручного добра и оставили дежурные сотни. Однако военные действия покамест ограничивались задорным переругиванием и редким пусканием стрел. Время от времени то к одним, то к другим воротам приходил архиепископ, увещевая осажденных, призывая их к покаянию и капитуляции.

Егор же тем временем подогнал сани с артиллерийским припасом на улицу, выходящую торцом к изгибу стены со стороны ручья, в трех башнях от северных ворот, и стал неторопливо обустраивать позицию. За время, прошедшее после получения алмазных сверл, Кривобок успел высверлить только пять стволов малого калибра, с кулак, и три – крупного, с голову. Кованые снаряды с мягким свинцовым ободком обходились: маленькие – по рублю, взрывные крупные – и вовсе по пятнадцать рублей каждый. На такие деньги у татар можно было купить трех крепких породистых жеребцов. Фактически в санях со снарядами лежал большой табун – целый тумен снарядить хватит. И если уж палить таким сокровищем из «бриллиантовых» пушек – Егор предпочитал делать это сам.