Александр Прозоров - Крестовый поход

– Вот здесь, в проливе над Данией, пара островов больших чуть не весь путь перекрывают. Зело странное государство. То ли три, то ли одно, то ли король Эрик правит, то ли королева Маргарита [14]. На море Балтийском сидят, а супротив союза Ганзейского войны затевают. В иных городах половина домов Ганзе принадлежат, половина Дании, – ан иди ж ты, воюют! Посему зуб на них в союзе торговом точат, ох, точат.

– Хочешь сказать, Ганза в войне с Данией готова помогать? – мгновенно заинтересовался князь Заозерский, выпрямляясь и наливая себе меда.

– Намекали людишки тамошние, что они тебе в любом деле подсобить согласятся, коли пути их торговые тревожить не станешь, – опять пригладил бороду старшина купеческого ста. – Навроде как если ты по Балтийскому морю плавать откажешься, они тебя возить охотно станут, хоть с ратями, хоть без, хоть грузы твои доставлять. Не тронь их города более – и станут союзником верным.

– А верить им можно?

– Ганза желает доблесть твою на юг, в сторону сухопутную направить. На том они и прибыль получат – товары военные да добычу твою перевозя, новые места для торговли своей откроют, а заодно от ворогов главных избавятся. Знамо дело, королям и князьям многим богатство городов торговых спать не дает. Сегодня они слабы, разграбить не в силах. А завтра? Тут лучше соперника придушить, пока не вырос.

– То есть меня им тоже придушить хочется? – прищурился Егор.

– А то! – рассмеялся Ратибор и приподнял ковш, словно сказал здравицу. – Но поскольку сила главная у них не в мечах, а в золоте, то сами не нападут. С другим своим ворогом стравить попытаются, обоим могут и приплатить, на обоих попытаются заработать.

– Значит, супротив Дании они мне помогать согласятся?

– Мыслю, да. – Купец выпил еще меда, отер усы и добавил: – Токмо о союзе сем тебе лучше не через меня, а через боярина Кирилла Андреяновича уговариваться. Деньги у него в домах немецких большие, посему ганзейцы ему доверяют полностью. Да и сам он о делах союза куда более печется, нежели об интересах новгородских.

– Предатель, говоря по-русски, – скривился Егор. – В петле на осине ему место, а вы его в совет господ новгородских выбрали!

– Потому и выбрали, что предатель, – пожал плечами староста купеческого ста. – Он о делах наших все знает, обмана не пропустит. Посему через него с Ганзой говорить куда как сподручнее. Коли без обмана, так и сговориться проще.

– А если он секреты новгородские выдаст?

– Это какие секреты, княже? О которых на вече, на площади городской во весь голос кричат? – рассмеялся Никифор Ратибор. – Так ведь шила в мешке не утаишь.

– Не вечно же Новгороду с Ганзейским союзом в одной упряжке ходить!

– Так у нас, княже, народ простой. – Гость зачерпнул ковшом еще меда. – Коли перемены замыслит, так иных бояр в мешок, да с моста в Волхов быстро перекидает. Да и сейчас о планах иных можно и без совета господ уговориться… А чего это у тебя тут за сапог нарисован?

– Италия. Разве она не такая?

– Такая-то такая, да токмо у голенища еще два острова имеются. И один чуть далее.

– Точно! Корсика! – спохватился Егор и снова взялся за чернила.

– Откуда ты все сие знаешь, княже? Поражаюсь твоей мудрости.

– Какая мудрость? – отмахнулся Вожников. – Сам видишь, половину островов отметить забыл.

– Ишь, скромник какой! Даже наш мудрый архиепископ, мыслю, и трети того, что ты начертал, не ведает. Он, кстати, о тебе спрашивал. Сказывал, духовником своим ты его называл, а к исповеди не приходишь. Нехорошо.

– Да?

Егор задумался. В Господине Великом Новгороде архиепископ управлял городской казной, вел переговоры с иными странами и заключал соглашения, имел личную дружину, обладал правами верховного судьи, сбора и назначения налогов, а также следил за торговыми мерами веса, объема и длины. То есть не во всякой тоталитарной деспотии монарх имел столько власти, сколько глава церкви в вольной Новгородской республике. И потому ссориться с ним или игнорировать было крайне нежелательно. И князь Заозерский тоже проявил благоразумие:

– Хорошо, я скажу жене, мы к нему съездим. Завтра же.

– Не, княже, исповедь – это такое дело, что лучше без супруги… – подмигнул ему Ратибор. – Давай за архиепископа нашего Симеона выпьем. Зело деятелен он и умен. За ним Новгород как за каменной стеной.

– Тоже верно, – согласился Егор. – Лучше без жены. Как полагаешь, примет меня завтра архиепископ?

– Тебя? Примет.

Каменные архиепископские палаты в Новгородском кремле топить было бесполезно. Стены в сажень толщиной, кирпичные своды с низко выступающими ребрами арок, толстые перегородки между комнатами. Скорее всего, случись здесь пожар – внутри все равно осталось бы прохладно. Тем более что и мебели в горницах было немного: несколько тяжелых дубовых сундуков, выставленных вдоль стен в светелках перед покоями главы церкви, письменные подставки, за двумя из которых что-то записывали в тетради монахи, да один стол.