Евгений Щепетнов - Слава. Возрождение

– Да, я считал у тебя информацию о происшедшем – прости, но я, как и ты, вижу и слышу все, что происходит с моим братом. Я знаю, что люди очень трепетно относятся к неприкосновенности своих сведений, ты мне уже это говорил, но я ничего не могу поделать, я же часть тебя, как и ты – меня.

– Да ничего… все нормально. Да, она вытворила такое, что я не знаю, чем это закончится. И боюсь, что закончится все очень плохо.

– Посланник, я переживаю вместе с тобой, и мне очень жалко твою жену – ты же ее любишь! А я часть тебя и, значит, люблю ее тоже. И буду скорбеть вместе с тобой, если она погибнет. Я всегда с тобой, помни это. Я отключаюсь. Начинаю расконсервацию ремонтных роботов.

– Погоди, Шарги… А нельзя как-то вделать в тебя эту вот самую Лабораторию? Она бы нам очень-очень сгодилась! Такая классная штука, такое великолепное произведение рук человеческих, не хотелось бы ее уничтожать. А оставлять на планете – еще глупее. Ее могут перепрограммировать или же просто разбить – зачем этим диким народам лаборатория генной инженерии.

– Передай мне картинки этой Лаборатории. Ага, вижу… хм… в общем-то можно. Но придется перестраивать все заново – под нее надо будет делать во мне углубление, вбирать в себя… Мне, скорее всего, придется на нее садиться, но прежде убрать вокруг нее все мешающее. Не забывай: диаметр моего тела – десять километров. Ладно, подумаем, а вначале займемся первоочередными задачами. Когда роботы будут готовы, я тебе скажу. Это займет примерно с неделю. Там много вопросов – они не использовались очень давно, и я теперь не могу сказать, в каком они состоянии. Ну все, отдыхай.

Шаргион отключился, а Слава с тоской посмотрел на трупы воительниц, глянул на двери, за которыми лежали еще два трупа Мудрых, буркнул себе под нос:

– Какое там отдыхай? Покой нам только снится! – и пошел к скутеру.

Через час с небольшим проблема трупов была решена: он по очереди загрузил их на скутер, сложив позади, отчего их руки и ноги отвратительно болтались в воздухе, и на малой скорости, осторожно вывез к селению грессов. Там он сбросил тела и вернулся назад, с отвратительнейшим настроением и жутким голодом – война войной, а обед должен быть по расписанию. У него же давно не было не только обеда, но и ужина. Была уже глубокая ночь, и его организм настоятельно требовал усиленного питания.

В коридоре корабля его уже ждала Тирас – она, как и Слава, во время выхода из бокса оказалась полностью обнажена и копалась в сумах, разыскивая запасную одежду. Женщина сильно ругалась: Лаборатория сожрала ее портупею и ножны, а также кинжал, метательные ножи и все, что было на ней, вплоть до золотых цепочек и кулончиков, один из которых был подарен ей перед самым отправлением матерью.

Ругалась она очень активно и умело, из чего Слава сделал вывод, что женщина совершенно здорова и не нуждается в медицинской помощи. Ну по крайней мере до тех пор, пока не начнет рожать тройню, о чем он ей с удовольствием и сообщил. Женщина ахнула, прижав руки к голой груди, и Слава волей-неволей обратил внимание, что ее фигура изменилась, и в лучшую сторону.

Он заставил Тирас убрать руки и расставить их в стороны. Затем внимательно осмотрел ее тело, придирчиво, как патологоанатом, пытаясь понять, что могла сотворить с ней Лаборатория.

Внешне не было никаких признаков изменений, кроме некоторых – например, теперь она выглядела лет на двадцать. Ее нос, чуть-чуть смотревший сторону и даже не портивший ее красоту (результат стычки в юности), стал совершенно прямым, как с картинки. Грудь, слегка отвисшая – все-таки не девочка уже, – теперь вызывающе торчала вперед, ягодицы, тоже слегка подвисшие от времени, теперь были округлыми и твердыми, как орех. Плоский живот, крепкие бедра – двадцатилетняя спортсменка, и все тут. Шрамы с тела исчезли, в том числе и тот, белый, на голове, теперь в волосах женщины не было ранней седины, и выглядела она чуть старше Хагры, но не намного.

Слава сообщил ей об этом интересном факте, и она долго ощупывала себя, убеждаясь в том, что мужчина не обманывает, и потом долго сетовала на то, что рядом нет большого зеркала. Потом подбежала к Славе и, обняв, крепко поцеловала его в губы, заявив, что одного из мальчиков назовет Слава, а второго – как деда. Ну а девочка будет Лера. Слава усмехнулся и приказал ей готовить ужин. Сказано громко «ужин» – на все приготовление ушло несколько минут. Достать из переметных сум куски сушеного мяса, зелень и бутыли с водой и вином заняло совсем немного времени.