Андрей Величко - Дом на берегу океана

Вот майор встал, махнул мне рукой и залез в машину. Мигнули стоп-сигналы, и я включил генераторы. БМВ тронулась, выехала на дорожку, но не стала входить в поворот, а продолжила движение прямо. Перевалилась через кювет, въехала в придорожные кусты и пропала из вида. Но через несколько секунд оттуда появился дядя Миша, трусцой добежал до окна в шестнадцатый век и начал снимать куртку – уже на нашем острове. Я закрыл портал и, стараясь не выказывать нетерпения, поинтересовался:

– Все нормально?

– Вроде да, – пожал плечами майор.

– А отчего он помер, если не секрет?

– Как положено – от сердечной недостаточности. Причем если экспертиза будет проведена не в ближайшие несколько часов, то она ничего другого и не покажет. Но про свои деньги человек рассказать успел, причем довольно много. Цифры пока называть не буду, их еще получить надо. Ну, а теперь приступаем к следующему этапу, то есть вдумчивому отдыху перед заграничным путешествием. Сегодня у меня к чаю будет клубничное варенье со здешнего огорода, так что не опаздывай, а то не достанется. Завтра, значит, я копаю свои грядки, послезавтра мы с тобой ставим рули на катамаран, а потом можно будет и посетить город Магдебург.

Так все и получилось. Посмотрев, как дядя Миша поднимает шест, я выключил аппаратуру. До дома, где, по его словам, жил тот самый друг, оставалось метров пятьсот. Майор пообещал, что генератор не попадет в чужие руки, – на самый крайний случай у него с собой был килограмм аммонала с детонатором. Мне теперь оставалось только ждать, причем в Москве, чем я и занялся.

Вечером в четверг на сайте любителей скутеров появилось условное сообщение, что переход надо открывать в час ночи по Москве, причем имея в виду, что дядя Миша будет с габаритным грузом. И вот в половине первого я перебрался на берег океана, потом подождал, пока тут тоже стемнеет, и, настроив аппаратуру на маяк, открыл окно.

По ту сторону тоже было темно. И, что удивительно, оттуда потянуло теплым воздухом, хотя обычно было наоборот. Значит, дядя Миша сейчас в каком-то теплом и низком месте.

Вспыхнул фонарик – это майор осветил себя. Он сидел за рулем какого-то маленького колесного трактора, а сзади угадывался прицеп. Прикинув габариты, я в ответ тоже мигнул – мол, можно ехать, не застрянешь. Зачухал движок, и трактор вкатился на площадку перед домом дяди Миши.

– Все в порядке, – сообщил он, заглушив мотор. – Привез я денежку – налом почти восемьсот тысяч евро, еще миллион с копейками на анонимном счету, но это на Кипре, и девятьсот тысяч, которые по первому сигналу могут быть вполне официально переведены на счет твоего ИП в качестве доли за прошлые и будущие изобретения. Все уже после вычетов за барахло, естественно.

– И что там, в прицепе?

– Оснастка для дорнирования стволов, только без станины, горизонтально-фрезерный станок, кой-какое экзотическое снаряжение, три югославских калаша, цинк патронов к ним и одежда для маленького. А то ты в прошлый раз такой кошмар принес, что я его даже не стал Маше показывать.

Так как вокруг стояла ночь, мы не стали сразу разбирать привезенные дядей Мишей вещи. Он вручил мне сумку с валютой, сам взял мешок с тряпками, и мы разошлись по домам. Но если кто думает, что с утра я кинулся рассматривать автоматы или станок, то он ошибается. Больше всего из доставленного майором имущества меня заинтересовало то, что его привезло, а именно сам трактор. И восторг вызвали не его размеры, хоть он и был карикатурно мал, а конструкция.

Надо сказать, что в своей инженерной деятельности я по возможности придерживался принципа здорового примитивизма. То есть мне всегда было противно придумывать сложные устройства, хоть иногда и приходилось. Так вот, в неведомом конструкторе стоящего за моим домом механизма я сразу увидел родственную душу. Причем настолько родственную, что прямо хоть падай! Анекдот про лишние детали был абсолютно неприменим к этому трактору – они в нем отсутствовали как класс. Но даже то, что вроде считалось необходимым для таких машин, тут тоже отсутствовало больше чем наполовину!

Рама представляла собой просто букву «Т», грубо сваренную из могучего профиля. Подвеска всех четырех колес – жесткая. Вал двигателя располагался поперек и заканчивался здоровенным открытым маховиком чуть ли не полуметрового диаметра. А с него шла ременная передача ко входу коробки передач, сблокированной с задним мостом, из-за чего влезать на водительское место можно было только слева.