Михаил Михеев - Стрелок

Стоявшие за ними шарахнулись в непритворном испуге. Их было много, наверное, больше двухсот человек, набитых в небольшом помещении, как сельди в бочке, и они смотрели на вошедшего из темноты. В воздухе висело ощущение ужаса, физически ощутимое и давящее, подобно колоссальному прессу. И давление это было настолько велико, что даже Александр, не привыкший нервничать по поводу чужой смерти, почувствовал себя не в своей тарелке.

– Ну, чего встали? Выходите уж, – хрипло буркнул он, шагнув в сторону. Как оказалось, весьма дальновидно: толпа внезапно колыхнулась, а потом, словно река, прорвавшая хлипкую плотину, хлынула наружу, сметая все на своем пути. Люди мчались вперед, не разбирая дороги, не глядя под ноги, втаптывая в кровавую грязь и попавшийся под ноги мусор, и тела полицаев. Александр на миг испугался, что они сомнут и Павла, но он, к счастью, оказался чуть в стороне от обезумевших беглецов.

Несколько секунд спустя все пространство вокруг них очистилось так, будто и не было здесь никого. Павел еще минут пять разговаривал с пленными, потом встал. Дважды хлестко ударил пистолет, и бледный аспирант подошел к Александру. Тот в первый момент решил, что парень побледнел от того, что вынужден был добивать раненых, но первые же слова развеяли это подозрение. Павла колотило от ненависти и отвращения.

– Ты понимаешь, – говорил он полчаса спустя, когда они, кинув на грудь по хорошему глотку найденного в ближайшей избе ядреного деревенского самогона, раскидывали ветки, которыми для маскировки был завален мотоцикл, – я бы понял, если бы это оказались немцы. Им ведь такими вещами, если нашим историкам верить, просто на роду написано заниматься. А на самом деле они, козлы, не слишком сами эти дела жалуют – брезгуют, вот и посылают сюда хохлов с Западной Украины. Ну, те и рады стараться, выслуживаются, уроды. Я краем уха слышал в свое время, будто их немецкая пропаганда объявила не славянами, а побочной ветвью арийской расы. Не верил, а ведь, похоже, так и есть…

– Ну, один-то немец все-таки здесь был, – резонно заметил абсолютно не опьяневший, в отличие от напарника, Александр.

– Да какой он немец? Эстонец он, сволота чухонская…

Большая часть речи напарника была абсолютно непечатной, но и без этого Александр полностью разделял его мнение по данному вопросу. Он, конечно, и раньше слышал о заигрывании немцев с разномастными националистами, но одно дело слышать, а другое – столкнуться с ними так вот, вживую. И ведь, что погано, возможно, их и не так много было, кто теперь сосчитает, но о народе большинство обывателей судит именно по таким вот ублюдкам. И, честно говоря, Александр не был исключением.

А еще Павел узнал, каким образом карательный отряд оказался здесь так быстро. Оказывается, у немцев, которых диверсанты из параллельного мира ударно истребили, существовала самая обычная телефонная связь. Когда никто не ответил на вызов, фрицы с редкостной оперативностью послали в деревню грузовик с солдатами в сопровождении бронетранспортера – борьба с партизанами велась здесь на полном серьезе. А после того как группа быстрого реагирования обнаружила, что случилось с гарнизоном, немцы тут же вызвали по телефону зондеркоманду, благо она квартировала неподалеку. Ну, западенцам к грязным делам не привыкать, сели на подводы и прикатили. Что характерно, немцы моментально уехали, не хотели мараться, да и нервы, наверное, берегли.

Когда мотоцикл, треща и плюясь синим дымом (ох, не тот немецкий автопром, что после войны, не тот), пронесся по улице, деревня напоминала развороченный муравейник. Народ бегал туда-сюда, как в задницу ужаленный, спешно грузя нехитрый скарб на телеги, хозяйственно прихватизировав и те, на которых прикатила зондеркоманда. Многие вооружились винтовками, с которыми раньше бегали полицаи. Какой-то дед, зычным и ничуть не старческим голосом руководивший погрузкой, щеголял с автоматом и изъятым у офицера «вальтером», подвешенным на немецкий манер – на пузе. В общем, селяне намерены были использовать предоставленный им шанс остаться в живых, хотя на проезжавших мимо диверсантов все равно смотрели косо. Все правильно, не появись они, никто не устроил бы геноцид в отдельно взятой деревне. Жили бы люди относительно спокойно… какое-то время. Какое? Да хрен его знает, так далеко вперед народ смотреть в общем-то не приучен, а возмутители спокойствия, виновники, в их глазах, всего этого бардака – вот они. Благо недовольство не перешло в фазу открытой враждебности, и то, как подозревал Александр, потому, что в памяти местных еще свежа была картина, походя сотворенных ими кучи трупов и моря крови. Ну и ладно, главное, уехать получилось мирно. Что же до благодарности за спасение, так, во-первых, ее все равно не дождешься, а во-вторых, она диверсантам на фиг не нужна.