Вадим Полищук - Боевой расчет «попаданца»

— Самолеты или танки?

Лейтенант показал на звездочки, нарисованные на стволе зенитки.

— Или, товарищ лейтенант.

— Понятно, — кивнул разведчик, — ну что? Пойдем аэростат смотреть?

— Так точно, пойдем! Только взводного предупрежу.

Опытного солдата всегда можно отличить от впервые попавшего на фронт. Опытный солдат скуп в своих движениях, а главное, он умеет использовать для отдыха буквально каждую минуту. Присев, он моментально расслабляется и впадает в какую-то свою нирвану, наслаждаясь каждой секундой отдыха. Он моментально засыпает под грохот любой канонады, но мгновенно просыпается, когда наступает тишина. И расслабленность его обманчива, он способен за сотые доли секунды перейти к действию, стоит только прозвучать команде, появиться звуку летящей мины или чувству опасности. Мне суетиться, как новобранцу, не к лицу — три подбитых танка обязывают. Но, с другой стороны, на передовой я оказался, по сути, в первый раз. Как вести себя, абсолютно не представляю. Поэтому решил повторять поведение опытного бойца. Если он идет в полный рост, несмотря на падающие рядом мины, то и я им не кланяюсь. Но если он вдруг упал, то и мне нужно как можно быстрее оказаться на земле. Он себе ямку для ночлега выбрал, чтобы от осколков защищала, и я рядом устроюсь. Стопроцентной гарантии такое поведение не дает, но шансы на выживание существенно повышаются.

От землянки разведчиков до наблюдательного пункта — около километра. Лейтенант ведет нас по ходу сообщения. За лейтенантом идет Шлыков, за ним я. Замыкает шествие Сашка с дальномером на плече. Когда мы почти добрались до цели, разведчик показывает рукой куда-то на запад.

— Вон он.

Я ничего не вижу, хотя на зрение не жалуюсь.

— Куда?

Лейтенант за хлястик шинели стаскивает Шлыкова из стрелковой ячейки обратно в окоп, тот хотел рассмотреть аэростат в бинокль.

— Снайперы, сволочи, — поясняет разведчик, — вчера одного насмерть, двое раненых. Ладно, хватит лясы точить, почти пришли.

Мы с трудом размещаем дальномер у амбразуры НП и наводим его на немецкую «колбасу». Лейтенант приникает к бинокуляру, наконец выдает результат:

— Шестнадцать четыреста.

Я повторяю манипуляции Шлыкова.

— Шестнадцать пятьсот.

Хреново, досягаемость нашей пушки пятнадцать пятьсот, и это по горизонтали. Аэростат же висит на приличной высоте, куда снаряд нам с наших позиций не закинуть. Ни при каких условиях. Только если пробраться в тыл к немцам на глубину не менее километра. Но соваться с нашей пушкой в немецкий тыл как-то не хочется. Фрицы не дураки, не стали поднимать аэростат в зоне досягаемости нашей артиллерии. А здесь дальность измерить никто не догадался, нас вызвали почти за две сотни километров. Да-а, подставили нас: стрелять — бесполезно, не стрелять — нельзя. Вот и решайте задачу, господин инженер. Это не двойной интеграл, тут думать надо.

— Ну, что делать будем? — интересуется Шлыков.

— Думать, товарищ лейтенант, думать. Авось придумаем что-нибудь.

И тут мне в голову пришла мысль о том, на кого можно спихнуть это дело.

— Товарищ лейтенант, — обратился я к разведчику, — а корпусная артиллерия эту «колбасу» достать пробовала?

— А как же, несколько раз пробовали.

— Ну и что?

— Да ничего. Пока наши пристреливаются, немцы их позиции засекают и начинают своей артиллерией давить. А еще немцы могут просто спустить аэростат, тогда наши постреляют, постреляют, а назавтра он опять висит.

И тут облом. Соколы наши, выходит, обос… обделались, корпусная ничего сделать не смогла. А крайним кто будет? Мы? Получается, что мы.

— Значит, так, товарищ лейтенант, — это я уже Шлыкову, — у нас есть два выхода и оба хреновые. Первый. Сегодня ночью втаскиваем орудие поближе, маскируем и, как только аэростат поднимется, открываем огонь. Следующей ночью те, кто останется в живых, попробуют вытащить то, что останется от орудия.

— А второй? — интересуется взводный.

— Второй. Берем у комполка справку о недосягаемости аэростата и мотаем отсюда. Приказ все равно невыполним, но хоть все живы останутся.

Лейтенант впадает в задумчивое состояние. Я его понимаю, крайним в этой истории будет он.

— А ты, сержант, какой бы вариант выбрал?

— Второй.

— Под трибунал могут отдать, — сомневается взводный.

— А могут и не отдать. Наш район сухопутчикам не подчинен, и не хрен свои задачи на нас перекладывать. Тем более — задачи невыполнимые. Пусть сначала фронт к аэростату на нужное расстояние подтянут, а уж потом и мы по нему пальнем.