Василий Звягинцев - Большие батальоны. Том 2. От финских хладных скал…

Иные фразы чуть ли не впрямую были заимствованы из всем образованным людям известных источников: «За совершённые нами ошибки мы вполне достойны того, чтобы народ указал нам на дверь!», «Отныне каждая авария, каждое невыполнение заданий и поручений правительства, каждое нецелевое использование средств будут иметь фамилию, имя и отчество!», и так далее в этом же духе.

Завершалась речь заверениями в том, что никакого «нового тридцать седьмого года» не будет, законность и правоприменительная практика поднимутся на недосягаемую ранее высоту. Что будет обеспечено, в том числе, и самым широким участием граждан и их объединений в отправлении правосудия. И как бы между прочим было сказано, что по примеру некогда братской Польши [88] В 1982 г. по мере нарастания в Польше хаоса и анархии, вызванных противостоянием властей и «непримиримой оппозиции», оформленной как профсоюз «Солидарность», тогдашний Президент и Первый секретарь ЦК ПОРП генерал В. Ярузельский ввёл в стране военное положение и произвёл интернирование на срок от двух до четырёх месяцев наиболее активных борцов с государственной властью. Интернирование не являлось арестом или тюремным заключением, всего лишь временной изоляцией в специально отведённых местах, и не несло никаких последующих «поражений в правах». Многие считают, что эта мера позволила Ярузельскому избежать ввода в страну союзных войск по примеру Чехословакии или, хуже того, Венгрии. все в той или иной мере причастные к попытке мятежа лица будут подвергнуты вполне гуманному интернированию на сроки, необходимые для тщательной проверки имеющихся компрометирующих материалов.

— А очень неплохо получилось, — первым заявил Волович, когда передача закончилась. Ещё немного времени пройдёт, и он начнёт всюду распространяться, что именно ему, как талантливейшему журналисту и писателю нашего времени, тем более — уже пролившему кровь при обороне президентской резиденции, было доверено написание этой речи. Тут же Михаил подумал, что любым образом надо выбить себе за эту «пролитую кровь» какую-нибудь специальную награду. «За отвагу» — как минимум!

— Да уж! — развёл руками Фёст, сразу просчитавший ход мыслей старого знакомца. — Ты себя нормально чувствуешь?

— А? В смысле?.. Ах да, вспомнил! Совершенно нормально. Заживает, как на собаке…

— Вот интересно, — задумчиво сказал Писатель, — отчего у нас так: собака лучший друг человека, но и сравнение с этим милым животным — грубое оскорбление? Особенно если лицо противоположного пола назовёт собеседника или собеседницу по аналогичной им гендерной характеристике…

Волович дёрнулся, но сделал вид, что не понял намёка.

— Ну, раз здоровье в порядке, сейчас бери машину, охрану, собирай группу коллег и давайте срочно серию репортажей с улиц Москвы. Первый эфир часа через три, так? — повернулся Ляхов к Анатолию.

— Постараюсь обеспечить…

Мировая пресса и «демократическая общественность», которая умеет очень избирательно относиться к происходящим в разных регионах планеты событиям, в этот раз странным образом зазевались, что ли.

Случился достаточно редкий в наше время сбой — люди, ответственные за получение, осмысление, передачу и правильное использование политически значимой информации, значительно отстали от естественного хода событий. Да что там пресса и Интернет — смысл и даже внешний рисунок ситуации в России со свистом пролетел мимо тех, кто с юных лет в поте лица трудился на ниве «плаща и кинжала».

Президент и его «команда», которой ещё вчера не существовало в представлении самых изощрённых «русоведов» и «кремленологов», блестяще сыграли на опережение. Заговор был раскрыт, и при этом ни бита информации не просочилось наружу, молниеносно разгромлен, тоже в полной политической тишине, и, наконец, абсолютной неожиданностью стало выступление Президента, до боли откровенное, вроде знаменитого сталинского приказа № 227 «Ни шагу назад», и столь же бескомпромиссное.

Второй секретарь посольства США в Москве Лерой Лютенс, кроме своей непосредственной должности исполнявший обязанности спецпредставителя ЦРУ, не то чтобы ворвался, но вошёл в кабинет посла очень быстро, едва не сбив с ног пытавшуюся что-то возразить секретаршу. И дверь за ним закрылась так, будто он специально, почти демонстративно постарался преодолеть тормозящее усилие пневматического демпфера.

Посол Алисон Крейг, аристократического вида мужчина, был, как и Карлсон, живший на крыше, «в самом расцвете сил», что означало нечто среднее между пятьюдесятью и шестьюдесятью пятью, удивлённо вскинул голову. Он не любил, когда его отвлекали, да ещё так бесцеремонно. Посол играл в новомодную компьютерную игру и был целиком поглощён отбором на невольничьем рынке рабынь для султанского гарема. Если не угадаешь сегодняшних вкусов «повелителя» — сразу провалишься на несколько уровней вниз — из визирей в младшие евнухи.