Юрий Корчевский - Центурион

После ужина декархия осталась за столом, выпили всего по глотку, но говорить начали громко; потом осушили кружки до дна. Поскольку было дозволено, стали горланить песни.

К Алексею пришли сразу два декарха:

– Дисциплину разлагают. Наши воины обижаются, говорят – почему им можно?

– Моё задание, – не стал вдаваться в подробности Алексей. – А вы усильте бдительность. Караул ночью удвоить, не исключено – последует нападение.

Обескураженные услышанным, декархи ушли, но к словам Алексея отнеслись внимательно. По крайней мере, гоплиты легли спать одетыми и в защите.

А ночью прозвучал сигнал тревоги. До десятка арабов с ножами попытались перелезть через стену лагеря и были обнаружены часовыми. Нескольких человек удалось убить, а одного взять в плен. Привели его к Алексею.

Пришлось звать одного из арабов-пращников в качестве переводчика.

Алексея интересовал только один вопрос:

– Кто в нашем лагере приносит вам сведения?

– Не знаю! – захваченный молодой мужчина держался вызывающе и злобно сверкал глазами.

– Ты из города?

– А хоть бы и так!

– Завтра утром воины приведут сюда твою семью. У тебя есть мать, отец, братья и сестры?

– Есть, – воинственный пыл араба сразу угас.

– Я отдам твоих сестёр на потеху моим солдатам – они давно не встречались с женщинами. А со всех мужчин семьи прикажу заживо содрать кожу.

– Пусть лучше я умру! – закричал араб.

Алексей не был настолько жесток, чтобы на самом деле растерзать семью пленного. К тому же, если об этом узнают в городе, будут волнения и друзей у византийцев не прибавится. Но говорил Алексей спокойно и на полном серьёзе.

– Нет, ты не умрёшь. Но ты будешь смотреть на мучения своих близких и на то, как мои солдаты насилуют твоих сестёр. А потом мы тебя отпустим. Живи с тяжким грузом в душе всю свою жалкую жизнь.

– Ты так не поступишь, это подло!

– А кто мне помешает это исполнить? К тому же ты сам был среди напавших ночью на лагерь. Честные воины не бьют ножом спящего, а выходят на бой днём, лицом к лицу с врагом. Но и это ещё не всё! Я отпущу тебя – это правда. Но я распущу слух, что ты всех предал. Тебя убьют твои же товарищи, а род твой будет проклят до скончания дней.

В глазах араба промелькнуло отчаяние. Он думал, старался найти выход из опасной и щекотливой ситуации, но не находил.

– Ладно, можешь убить меня, но не трогай мою семью и пощади моё честное имя. Предатель служит у вас и…

Араб не успел договорить. Пращник из наёмных арабов, вызванный в качестве переводчика, вскочил, выхватил из ножен кинжал и вонзил его в грудь пленному.

На мгновение все замерли от неожиданности и шока, а пращник, воспользовавшись этим, выскочил из комнаты.

Только далеко уйти он не успел. Один из пращников, стоявший перед штабным домиком, услышав крик и увидев убегающего, выхватил из-за пояса петлю, раскрутил её и пустил камень в сородича. Тот рухнул с разбитой головой на глазах у выбежавшего Алексея и декарха.

– Чёрт! – выругался Алексей. Пленный убит, пращник-переводчик – тоже. Но он точно был предателем, а собаке – собачья смерть. Но теперь не узнать, кто «стуканул». А впрочем – ведь он видел, пусть недолго и сбоку, лицо араба, который слышал их разговор с декархом.

– Выстроить всех воинов-арабов!

Через десять минут полтора десятка арабов стояли перед ним в шеренге. Пока они собирались, Алексей вызвал лучников.

– Будьте наготове. Как только кто-либо попробует убежать, или я сам на кого-то укажу – стрелять на поражение сразу, без раздумий.

Лагерь был похож на растревоженный улей. К штабному домику подошли арабы, потом лучники, вдоль стен ходили усиленные вдвое против обычного караулы, везде горели факелы.

Алексей подозвал к себе декарха, с которым вёл разговор в присутствии араба:

– Ты запомнил лицо того араба, который нас слушал?

– Смутно. Для меня они все на одно лицо – чёрные глаза, чёрные бороды…

– Пойдём, попробуем опознать.

Пращники не понимали, зачем их построили, косились на тело убитого сородича.

Алексей прошёл вдоль строя, всматриваясь в лица наёмников. Вроде нет похожего. Повернулся к десятнику, но тот тоже развёл руками.

Алексей прошёлся второй раз и остановился напротив декарха пращников:

– Скажи, у тебя все люди построены?

– Один убит – вот он. А ещё один, Саид, отпросился после обеда – отец тяжело заболел.

– Ясно.

Скорее всего отпросившийся и был тем пращником, который подслушивал. Узнав о происшедших в лагере событиях, он не вернётся, а попытается сбежать из города.