Юрий Корчевский - Центурион

Недалеко от селения паслись кони скифов, но испуганные женщины побежали не к ним, а в другую сторону.

– Первая шеренга, оставить щиты и пилумы, догнать жителей и вернуть в селение!

Оставив только мечи на поясе, гоплиты бросились догонять убегающих. Обременённые узлами, детьми и стариками, женщины не смогли убежать. Кто-то успел отвернуть в сторону и нырнуть в кусты, но их и искать не стали: добыча была и так велика – около полусотни женщин и детей. Стариков вообще не трогали. Цены на рынке рабов они не имели, а убивать, проливая кровь, никто не хотел. Так они и остались неприкаянно бродить по деревне.

Женщин и детей связали одной верёвкой в цепь, чтобы не сбежали, обыскали пожитки и землянки, собрали немногочисленное оружие и ценности. С женщин поснимали ожерелья, височные кольца и перстни. Трофеи – законная добыча воинов. Рядовой гоплит получал одну долю, декарх – две от добычи. И ни один трибун или император не мог посягнуть на святое – трофеи. Императору доставались захваченные, покорённые земли, города, храмы, жители, наконец – слава. А мелкие трофеи – воинам.

Пленных женщин, детей и двух оставшихся в живых мужчин конвоировали до Гурзуфа. Каждый из гоплитов любовался доставшимся ему трофеем, прикидывая, за сколько его купит лавочник, или сколько приятных вечеров за вином и вкусной едой он проведёт в таверне.

Пленных сразу провели к Аресию. Одного из мужчин-скифов Алексей отдал лавочнику, а за остальных потребовал по миллиаресию.

– Декарх! Это же грабёж!

Но Алексей уже узнавал цену на рабов.

– И ни силиквой меньше, Аресий. Я ценю твою помощь и только поэтому отдаю тебе пленных так дёшево. На каждом из них ты заработаешь вчетверо больше.

Деваться Аресию было некуда: уже сегодня вечером должен был прибыть корабль с работорговцами, стоит только подождать пару часов. Он и так не будет тратиться на кормёжку и искать крышу для пленных.

Аресий молча отсчитал деньги.

В казарме Алексей разделил деньги, взяв себе две доли. Гоплиты радостно завопили:

– Слава декарху!

Алексей знал, что в армии могут простить многое, но не жульничество за счёт боевых товарищей. Рисковали все, и трофеи тоже должны получить все.

Вечером только караульные стояли на стенах – все гоплиты шумно отмечали победу, пусть и невеликую, в местных тавернах. Они пили вино, тискали продажных девок и ели от пуза. В армии кормили сытно, но однообразно, и хотелось чего-нибудь эдакого – сыра, оливок, жареного мяса. А Гурзуф предлагал многое: завозные финики из Египта, армянский виноград, орехи из Греции, фракийский мёд – выбирай по душе.

Авторитет Алексея среди воинов сразу вырос. Да, он был требовательным и жёстким командиром – ну так и другие декархи были такими же. Но воины видели, что без нужды он не посылает их на смерть и трофеи делит честно. Такому командиру верят.

Алексей же решил учиться читать и писать на латинском языке. Через два века Византия постепенно перейдёт на греческий, но пока государственным языком был латинский. Византия оставалась единственной страной, где латинский главенствовал. После перехода на греческий язык латинский станет мёртвым языком. Только Ватикан, это государство в Вечном городе, будет использовать его для письма.

Алексей понимал, что, не умея читать и писать на латыни, он выше декарха не поднимется. Говорил он уже сносно, но с акцентом. Поэтому он решил использовать трофеи не для развлечения, а на дело.

Гурзуфские богатеи нанимали в империи учителей словесности для своих детей, и Алексей договорился с одним из них, греком Маврикисом, об уроках.

Латинский язык в написании прост, там нет дифтонгов, как в английском, поэтому как видишь, так и читаешь. И алфавит Алексей одолел быстро, за день – сами-то буквы знакомые. Трудности были в склонениях или спряжениях.

Грек учил его не только читать и писать, но и правильно произносить слова. Одним из упражнений было набрать в рот мелких камешков и читать вслух тексты. Поначалу было довольно трудно, но Алексей был упорен и быстро делал успехи. Через месяц таких занятий даже гоплиты отметили, что Алексей стал говорить почти без акцента, выдававшего в нём варвара, и чисто, без слов-паразитов. Актит наедине заметил:

– Ты знаешь, я почему-то теперь верю, что ты не только кентархом станешь.

– Почему?

– Я тебя полгода всего знаю, а ты уже декарх, и говоришь теперь, как эти лощёные парни из гвардии. Не эскувит пока, но за схола вполне сойдёшь.