Виктор Побережных - Спасти будущее! «Попаданец» Вождя

– Точно, капитан. Точнее не бывает. Вот тот, здоровый, это Вильям Морган. Полковник армии США. Спецвойска. Специалист по разным грязным делам. Засветился в куче стран, в том числе и у нас, в Чечне. «Паршивая овца» клана Морганов. Но это официально, а неофициально… мало данных. Вот этот, солидный, Арчибальд Морган. Один из самых хитрозадых представителей Морганов. Вхож в любой кабинет в США, включая Овальный кабинет Белого дома. Да и в Европе, пожалуй, нет таких чиновных кабинетов, которые бы он не мог открыть ногой. Имеет глубокие связи с кланом Рокфеллеров, но и с Ротшильдами поддерживает отношения. Богат, умен, опасен. Традиционно враждебен России. С ними обоими встречался твой «крестник», который теперь Ларссон, перед недавней поездкой в Россию. И именно к нему он ломанулся прямо из аэропорта, прилетев в Нью-Йорк. Ну, капитан? Что он узнал у тебя такого, что полетел к хозяину, не чуя ног? Или ты считаешь, что Морган просто его приятель? Так что, Азамат?

– Канаем мы с корешем к фарцовке Манечке, дыбаем – на заборе петух, с понтом фраер, на куконе пятаки развесил…

– Ты сам-то понял, что сейчас сказал? – неожиданно раздавшийся сзади голос Мартынова чуть не заставил меня упасть со стула. М-да. Увлекся бумагами. Ни черта не замечаю вокруг.

– Неа. Подозреваю, но очень смутно. В детстве когда-то услышал, сейчас и не вспомню, при каких обстоятельствах, иногда бормочу себе под нос, когда чем-то занимаюсь. А что?

Пока командир проходил в кабинет и усаживался за соседний стол, я достал из шкафчика банку с американским печеньем из пайка, поставил ее на стол и включил плитку со стоящим на ней небольшим чайником.

– Да ничего, в общем-то. Кроме того, что офицеру, тем более государственной безопасности, «ботать по фене» не к лицу. Тем более что при этом ты закон нарушаешь. – Александр Николаевич ехидно усмехнулся, положив фуражку на стол. – Так что, товарищ майор, замечание вам на первый раз. И я серьезно!

– Есть замечание, товарищ генерал-полковник, – выдернув вилку плиты из розетки, я разлил чай в жестяные кружки. – Только не верится, что от указа толк особый будет.

– Будет, Андрей. Обязательно будет! – Мартынов хрустнул печенюшкой и запил чаем. – Было бы желание у государства, а оно есть.

Указ Верховного Совета СССР от 14 апреля 1945 года объявлял войну проявлениям так называемой «блатной романтики». Теперь за употребление словечек, песен на уголовную тематику и тому подобных вещей можно было нехило схлопотать. Членам партии и комсомольцам – вплоть до исключения, с соответствующими последствиями в работе и учебе. Остальным – нехилые штрафы, вплоть до «поражения в правах». Особенно взялись за школы и детские дома. Честно говоря, я как-то упустил из вида этот момент и очень удивился вчера, когда командир объявил о предстоящей поездке в детский дом. Посмотрев на мою озадаченную физиономию, Мартынов меня морально размазал по полу кабинета под ехидные усмешки всей группы. Особенно сильно улыбался Кузнецов, правда, зря. Закончив со мной, генерал переключился на него, и уже Николаю пришлось краснеть и бледнеть, получая разнос и время от времени бросая на меня многообещающие взгляды. Конечно, Мартынов прав, и я просто обязан быть в курсе принимаемых решений, в том числе и напрямую относящихся к «конторе». Но со всеми последними событиями мне было как-то не до этого. Вот и получил по полной. А Николай за меня и за то, что, как непосредственный руководитель, не проконтролировал подчиненного. Теперь сижу, изучаю и опять офигеваю от логики и решений, принимаемых Сталиным. Судя по всему, Иосиф Виссарионович сильно впечатлился реалиями «новой России», в том числе и «блатной романтикой», льющейся с экранов и радиоприемников. Что интересно, сам Сталин очень любил песню «С Одесского кичмана…», которую пел Утесов. Так вот на эту песню тоже распространилось действие указа, про всякие «Мурки» я вообще молчу! А с детскими домами, в которых из-за войны было просто море ребятни, он решил поступить проверенным способом, только немного дополнив его. После Гражданской войны в Союзе существовало огромное количество беспризорников, и правительство поручило решение этого вопроса Дзержинскому и возглавляемому им ОГПУ (ВЧК). И сделали же из юных бандитов нормальных людей! Справились чекисты! А самый известный из чекистов, занимавшихся этой работой, стал примером для многих поколений педагогов Советского Союза, да и не только его. И даже нарицательным персонажем. Это был Антон Семенович Макаренко. Вот товарищ Сталин и решил не изобретать велосипед, а загрузил Лаврентия Павловича еще и этим делом. Правда, помимо нашей организации, по полной подключили и военных, у которых уже были Суворовские и Нахимовские училища. Судя по внутренним распоряжениям, которые я сейчас и изучал, проблем с этим делом было не много, а просто завались! Помимо воровства, которым грешили многие руководители детских домов, существовала более важная проблема – сами воспитанники. Несмотря на то что на детские дома было обращено внимание еще в самом начале войны, по итогам допросов меня, любимого, чем дальше от Москвы они располагались, тем больше было проблем с ними. Не во всех, конечно, но в подавляющем большинстве. Человеческий фактор, мать его! Так и получилось, что где руководителям было наплевать на происходящее, там жулики вовсю развернулись. Чуть ли не курсы по обучению воровским специальностям организовали! А многие девочки стали банальными проститутками. Только вот осуждать их… Кушать ребята хотели, просто голодали часто, вот и все.