Корнелия Функе - Камень во плоти

А как же иначе? Неужто ты и вправду думал, будто на отца хоть в чем-то можно положиться?

Он чувствовал, как пальцы Клары впиваются ему в плечо.

Что тебе вспомнится напоследок, Джекоб? Нефритовое лицо Уилла или мертвые жаворонки?

Он так этого и не узнал.

Мощный порыв ветра подхватил стонущую машину, и Джекоб сумел оседлать воздушный поток прежде, чем они зацепили крылом верхушку дерева. Кренясь, как подстреленная птица, «юнкерс» все-таки спланировал, и Джекобу удалось, в последнюю секунду выровняв шасси, направить самолет на мшистый пологий пригорок. Машина несколько раз подскочила, киль от удара треснул, одно крыло обломилось о дерево, но в конце концов они с грехом пополам остановились. Мотор, всхлипнув напоследок, заглох – а они все еще были живы.

Валиант со стонами сполз с лопасти крыла и поспешил под ближайшее дерево, где его вырвало. Бедняга при посадке расквасил себе нос, а Клара поцарапала веткой плечо, но в остальном они были невредимы. Лиса, снова ощутив под ногами надежную почву, от счастья настолько очумела, что ринулась за первым же кроликом, имевшим неосторожность высунуться из травы.

Оказалось, они и вправду недалеко от Шванштайна, и Лиса с явным облегчением бросила на Джекоба благодарный взгляд, завидев вдалеке на холме развалины и башню знакомого замка. Но Джекоб смотрел совсем в другую сторону, на рельсы, что двумя железными нитками тянулись прямехонько на юг, и не только в Шванштайн, а дальше, гораздо дальше – до самой Виенны, столицы империи. Перед его мысленным взором воздвиглись пять мостов, дворец, башни собора…

– Бесшабашный! Ты слышишь меня или нет?! – Валиант рукавом отирал кровь с лица. – Далеко нам еще?

– Что? – Джекоб все еще смотрел на рельсы.

– До дома твоего далеко? Где мое золотое дерево?

Джекоб не ответил. Он теперь смотрел на восток, откуда, пуская клубы между холмами, появился поезд, тот самый, из-за которого все они чуть не лишились жизни. Черный металл, белый пар.

– Лиса, – он опустился возле нее на колени, – я хочу, чтобы ты отвела Клару к башне. Сам я приду позже, через пару дней.

Она не спросила, куда он направляется. Только посмотрела мудрым всезнающим взглядом. «Ты всегда был такой». Она знает его лучше, чем он сам. А может, просто устала за него бояться. Да и обида снова ожила. Она не простила тебе, Джекоб, ни жаворонковую воду, ни то, что ты в крепость без нее спустился. Вот и сейчас ты опять ее оставляешь.

«Смирись наконец!» – говорили ее глаза.

Да как, Лиса?

Он выпрямился.

Поезд вырастал на глазах, пожирая поля, луга, перелески, и Лиса смотрела на железное чудовище так, будто в нем едет сама смерть.

Десять часов до Виенны. А что потом, Джекоб? Он ведь даже не знает точно, где свадьба. Но сейчас он не хочет об этом думать. Все его мысли поглотил нефрит, окутанный мраком Темной Феи.

Он побежал с пригорка вниз. Валиант растерянно что-то кричал ему вслед, но он даже не обернулся. Воздух наполнился дымом и грохотом проходящего поезда. Джекоб припустил что есть духу, схватился за железный поручень, взлетел, повис, нащупал ногой подножку.

Десять часов. Самое время выспаться и обо всем на свете забыть. Кроме тех слов, что Красная Фея нашептала ему про свою Темную сестру.

Конки, кареты, подводы, всадники. Солдаты, фабричные, нищие и просто горожане. Служанки в накрахмаленных передничках и карлики, которых люди, их дюжие слуги, несут сквозь всю эту толчею на плечах. Никогда прежде не видывал Джекоб на улицах Виенны столько народу. Шум и гам на привокзальной площади были не меньше, чем в том мире, где он вырос. Чтобы добраться до гостиницы, где он, бывая в Виенне, всегда останавливался, ему понадобился почти час. Номера здесь, в отличие от убогих каморок в трактире Хануты, старомодной пышностью убранства могли соперничать с чертогами Синей Бороды, но Джекобу даже нравилось переночевать иной раз под балдахином. Кроме того, одна из здешних служанок за скромную плату всегда имела для него наготове небольшой запас чистого платья, в каком не только на улицы имперской столицы выйти не зазорно, но и на аудиенцию во дворец можно пожаловать. Девушка и бровью не повела, забирая у него перепачканный кровью и грязью дорожный костюм. Зная Джекоба, она уже ничему не удивлялась.

Когда Джекоб отправился во дворец, колокола в городе били полдень. На стенах домов тут и там, среди торопливых надписей от руки с проклятиями в адрес гоилов, висели официальные плакаты с фотографией брачующейся королевской четы и славословиями по поводу предстоящей церемонии. Вечный мир… Историческое событие… Две великие державы… Наши народы… Неискоренимая страсть к пышным словесам – что по ту, что по эту сторону зеркала. Примерно год назад Джекоб и сам позировал придворному фотографу. Этот человек знал свое дело, но с принцессой, похоже, ему пришлось изрядно помучиться. Красота, чудесным образом обретенная Амалией Аустрийской при помощи волшебных лилий из озера фей, была холоднее фарфора, и лицо ее что в реальной жизни, что на плакате оставалось одинаково пустым. Жених, напротив, даже на фотографии источал энергию и твердость – пламенеющий камень.